Пришлось пойти ей навстречу и обмотать шею покойницы агатами.

Процедура вскрытия завещания была мне уже знакома. Все те же лица – Андре, Яцек, Жаклин, Аллан, Прудоны и мы. Нотариус развел руками:

– Мне трудно подобрать приличествующие случаю слова, мадам: за такой короткий срок вы потеряли зятя и сестру. Какой рок преследует вас!

Я кивнула, хотя никогда не верила в судьбу и роковые совпадения.

Распоряжения Наташки были короткими: кое-что на память друзьям, а основной капитал делился между Аркадием и Машей. Я назначалась опекуном с обязательным годовым отчетом о тратах. Чтобы владеть деньгами, мои дети должны были выполнить ряд условий. Во-первых, получить образование, во-вторых, обеспечить жизнь своей матери, то есть мне. Были и совсем странные условия: Аркадий должен был дать клятву, что никогда не будет ездить на автомашине со скоростью, превышающей восемьдесят километров в час. Маше же запрещалось выходить замуж раньше двадцати пяти лет. Особо оговаривалась пожизненная служба в доме Софи и Луи. Сам дом и коллекцию картин мы не могли продавать в течение десяти лет и обязаны были жить именно здесь и нигде в другом месте. Тело Наташки должно было быть кремировано. После официальной части Софи подала кофе. Наливая себе сливки, Аллан тихо сказал мне:

– Вот ваша жизнь и изменилась, не правда ли? Я ничего не ответила. Честно говоря, меня удивляло спокойствие французской полиции. Сначала в результате катастрофы погибает Жан, потом Наташа… Кто же будет следующим? А может, это и правда цепь случайностей?

Проводив гостей, я вышла в сад побродить. Рядом со мной тихо рысили Банди и Снапи. Собаки затеяли веселую возню, а я подняла голову вверх.

Занавешенное шторами окно второго этажа – моя комната. Дальше влево слабо светятся два окна, за которыми горит ночник. Это Машка, несмотря на строгий запрет, читает в кровати. Окна третьего этажа были темны. Вот через три проема окно, из которого упала Наташка. Где-то здесь должен быть люк, о который она ударилась головой с такой силой, что ее лицо в гробу было прикрыто маской. Даже руки опытных гримеров не сумели ничего с ним сделать. Около меня тихо заскулил Банди.

– Что ты, мальчик? – ласково спросила я его. – Я теперь твоя мама, не бойся, дружок.

Питбуль прижался ко мне лоснящимся боком, и я увидела – он держал что-то в пасти.

– Банди, фу, – сказала я.

Воспитанный пес моментально выплюнул добычу. На земле лежали часы. Маленькие, без браслета. Я взяла их в руки. Интересно, кто бы мог их здесь потерять? У Наташки были “Картье”, подаренные Жаном на свадьбу. Навряд ли кто-нибудь из гостей носил на руке эту дешевую электронную игрушку. Скорее всего, кто-нибудь из слуг или молочник, а может быть, почтальон.

На следующий день я показала часы всем, но никто не признал их своими. Самая лучшая версия принадлежала Маше:

– Мамочка, в саду было полно полицейских и врачей. Может, потерял кто-нибудь из них?

И я сочла своим долгом передать часы комиссару Перье.

Полицейский внимательно осмотрел циферблат, а потом рассыпался в благодарностях.

– Очевидно, мои сотрудники были недостаточно внимательны, – сказал он. – Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?

– Я хотела бы прочитать акт осмотра тела моей сестры.

Комиссар замялся:

– Видите ли, мадам, это не очень приятное чтение. Навряд ли оно доставит вам удовольствие, но если вы настаиваете…

Он достал из ящика стола тоненькую папку. Итак, число, день, год, в присутствии… врач… перелом шейных позвонков, открытая черепно-мозговая травма, сломанные ребра, правая нога, разрыв печени – травмы, не совместимые с жизнью. Из-за изуродованного лица тело не подлежит идентификации… Требуется консультация стоматолога.