Наконец Хейвор услышал глухие, но далеко отдающиеся удары молота. Он пошел на звук по узенькому проулку и вышел к кузнице. Ворота стояли открытыми, и за ними багряный жар смешивался с пульсирующими тенями. Хейвор разглядел могучую, темную фигуру человека, который в ровном ритме бил по наковальне — оглушительное эхо в тихом, ломком воздухе.

Хейвор остался стоять у широкой пасти входа, и, немного погодя, человек перестал ковать, потому что почувствовал присутствие незнакомца. Не оглядываясь, кузнец выпрямился, огни горна ярко-красными ручейками бежали по его голым рукам, крепким и напряженным как сам металл. В тишине гудело воспоминание об ударах молота.

— Что ты хочешь?

— Город кажется необычно пустым, — ответил Хейвор. Кузнец снова повернулся к нему спиной и промолчал.

— Почему ты не затаился в доме, как другие?

— Если я затаюсь в доме, работу никто не сделает и я останусь без денег.

— Мне нужен инструмент, чтобы выкопать могилу, — сказал Хейвор.

— Могилу для друга?

— Для человека, который мне повстречался.

— Значит, ты не печалишься по-настоящему о нем? Ты — не обязан его хоронить. Волки были бы тебе благодарны.

— Ты продашь мне лопату? — спросил Хейвор тихо.

— Вон в углу стоит одна, — ответил кузнец. Сам он даже не оглянулся, когда Хейвор прошел через мастерскую и взял железный заступ.

— Сколько я за нее должен?

— Я не возьму ничего, — объявил кузнец.

— Боюсь, мне придется похоронить мертвого за пределами Аксы. Тогда ты лопату больше не получишь.

— Я бы и так ее не взял, после того, как ты ее коснулся, — серьезно сказал кузнец.

Хейвор обошел наковальню, глянул на кузнеца и обнаружил железное самообладание в широком, покрытом потом лице.

— Кубок, — сказал Хейвор ясно и отчетливо. — Из золота.

Кузнец взял молот и с убийственным взмахом грохнул им по наковальне между собой и чужаком. Зашипели и брызнули фиолетовые искры. Но глаза кузнеца были как у слепого. — Хейвор взял заступ и побрел через покинутые улицы назад к трактиру.

— Какие идиоты! — торжествовал Фелуче. — Какие идиоты!

Они снова ехали по древней дороге. Акса осталась позади.

Качиль лежал поперек своего коня, завернутый в попону. Хейвор привязал кобылу за повод к своему седлу. Фелуче, смеясь, ехал немного впереди. Ветер облизывал его волосы подобно невидимому кошачьему языку.

Хозяин не принял от них денег. Ужин, хорошие отдельные комнаты и теплые постели — все это оказалось бесплатным. Они везли кубок Черного Господина из Авиллиды. Теперь ни один человек во всей Аксе не мог коснуться даже их монетки. Но жители отказались укрыть их на следующую ночь и не позволили, чтобы они погребли мертвого в городе.

Примерно в трех или четырех милях от Аксы между деревьями показались первые прогалины. Хейвор слез, привязал лошадь и начал копать.

Фелуче сел рядом, посмотрел на него и сказал:

— Мы ведь понимаем друг друга, Хейвор! Я не собираюсь выступать в роли могильщика. Если тебя это дело не оставляет в покое, то тебе придется улаживать его одному.

Хейвор промолчал. Заступ вгрызался во влажную черную почву.

— Чем глубже ты выкопаешь дырку, тем лучше. Ты же не хочешь, чтобы волки в ней порылись.