Он, должно быть, имел в виду пьесу.

— Обычно мы репетируем в театре Годвайль, — добавил он, глядя на себя в зеркало. — Но милая Египтия привела нас сюда. Потом мы пойдем завтракать в Ферьер. Ты к нам не присоединишься?

— Вряд ли.

— Боюсь, ты навсегда останешься в моей памяти девушкой, которую затошнило от выпивки.

Хотелось ответить на это, но я не сразу придумала, как.

— С вашими девушками это должно случаться частенько, — сказала я, только почему вы уверены, что именно от выпивки?

Я обогнула его и, пройдя немного по коридору, попала в огромную гостиную Египтии. В голосе у меня звенело — я все еще не могла в себя поверить. Оглушенная и возбужденная, я искала его глазами и не находила. Вместо этого я увидела, как на чисто вымытом полу остервенело дрались пятеро актеров, в то время как три актрисы замерли, запрокинув головы, закатив глаза и заломив руки. Остальные, шесть или семь человек обоего пола, стояли в стороне или возлежали на сдвинутых стульях. Один из них завернулся в шкуру индийского тигра. Другой, сидя за кофейным столиком с маленькой машинкой, сверялся с рукописью. Стройный и красивый, он кричал тонким мелодичным голосом: «Нет, Поль, в пах, дорогой, в пах. Коринф, ты должен его потрошить, а ты будто мороженое ему подаешь».

— Попробовал бы ты такое мороженое, — завопил в ответ Коринф, сверкая швами на джинсах.

Конфетный поднос свалился с какого-то шкафа, но звон его было едва слышно.

Египтия стояла на маленькой лесенке, ведущей в спальню. Ее лицо было таким белым, что я испугалась за ее жизнь. Потом только до меня дошло, что она загримирована под свою роль. Она слегка наклонилась вперед. В отверстиях ее глаз — в зрачки как будто капнули позолотой, — зияли бездны. Она переживала всю сцену с такой глубиной, какая остальным и не снилась. Она была совершенна и ирреальна. Каким-то загадочным, неизъяснимым образом она стала похожа на робота. Как он к этому отнесся? К ее безупречной коже, будто у гладкого сочного плода, к ее океаническим волосам?

Упал последний актер.

Египтия разлепила губы. Она собиралась произнести свой текст, и, хотя я была поглощена своими переживаниями, я все же была зачарована и самозабвенно ждала, что произойдет дальше. И вот в этот самый момент Лорд крикнул ей через всю комнату: «Егип, тут твоя маленькая подружка. Ты можешь выйти?»

Я готова была его убить. Все уставились на меня, и я залилась краской, будто это я была виновата, а не он. Оптические, как у робота, зрачки Египтии сверкнули, будто она очнулась после потери сознания. Она взглянула на меня, не узнавая. Кто я? В жестоком мире Антекры таких нет.

Я подошла к ней.

— Я не хотела тебя прерывать.

— Это… ничего. Что случилось?

— Мне нужно поговорить с тобой. Не сейчас. Когда закончишь.

— О, — ее глаза закрылись. Я решила, что она совсем обессилила, и у меня закружилась голова. — О, Джейн, — выговорила она.

— Где он, — не выдержала я. — Скажи просто, где. Пожалуйста. Пожалуйста, Египтия.

— Кто? — Внезапно мы, каждая во власти своих переживаний, соприкоснулись.

— Сильвер.

— Где-то там… в спальне… или на крыше…

— Не с тобой. Почему не с тобой?

— Дорогая, он робот.

Внезапно я услышала в ее голосе не явную, но непримиримую жестокость. Вместо того чтобы отпрянуть, я положила руки ей на плечи, и ее большие глаза, такие чувствительные ко всему — и ни к чему, стали наплывать на меня.

— Египтия, я продала все свое барахло.