— Ну и ладно, отдай ты ему этого кабана! — сказал Лорт.

Шон холодно глянул, и так же холодно произнес:

— Нет.

— Да почему?

— Ему нужна Ирра только потому, что она королевская дочь. Кроме того в этом году мы будем первыми в цепи. Это традиция. Если я останусь в стороне, я окажусь трусом.

Глаза Лорта широко распахнулись.

— Покажешься?

Шон ухмыльнулся и лед исчез из его голубых глаз. Как следует размахнувшись он дал Лорту легкого тумака. Ати стояла с пустой корзиной в дверях хижины Наула и смеялась над ними обоими.

Часом позже они спускались с террас по тропе, минуя пастбища, где паслись кремовые овцы. Поджарые охотничьи собаки, следовавшие за мужчинами по пятам, презрительно поводили носом и даже не смотрели на покорных овец. Далее тянулись наспех огороженные поля Рощи. Несколько женщин пололи грядки и сеяли озимые. Еще ниже росли дикие плодовые деревья, между ними стояли хижины, в которых всю осень жили сборщики фруктов. Примерно в миле оттуда террасы достигали дна долины, тянувшейся на восток к лесу.

Они шли еще час до опушки леса.

Между тем стало уже жарко. Люди Трома, которые несли свои копья, повесив за спину, сделали на опушке привал, чтобы влить в себя теплое травяное пиво из кожаных овечьих бурдюков. Сам Тром, окруженный своими старшими воинами, смеялся и пил вместе со всеми. Тром не убивал кабанов. Король представлял такую возможность молодым мужчинам своей деревни. Однако он замечал, кто был быстрым и ловким, а кто медлил. Конечно, он предполагал, что в этом году кабана первым настигнет Джоф. Хотя зверь принадлежал Трому, тот, кто его убивал получал копыта и щетину и мог подарить его кому угодно.

Вскоре они уже шагали в глухой тени деревьев.

Каждый раз, оказываясь тут, они открывали лес с его таинственными шорохами как бы заново. Кай произнес защитное заклинание, поскольку западный лес был не вполне безопасен, и хотя мужчины имели большой опыт охоты, они всегда шли очень осторожно. Вот уже 60-е лето, как ни один король не заходил западнее кромки деревьев. Тогда часто видели Крея, по крайней мере об этом рассказывалось в старых историях. В те времена было десять деревьев на плоскогорье севернее притока, и каждый год, как говорили, несколько мужчин и женщин становились одержимыми. В конце концов остались только Джетбрюк, Пещерный Город и Еловая Роща. В Джетбрюке уже 80 лет никто не становился одержимым, а в Еловой роще напасть не появлялась уже 50 лет. Лишь Пещерный Город оставался под властью несчастья…

Шон поймал себя на том, что думает об этих вещах в то время, как они продирались через переплетенные папоротники и подлесок. На мгновение он покрылся «гусиной кожей». Что с ним случилось? Мысли пришли тогда, когда он смотрел с опушки на восход солнца. Крей и его проклятье. Лорт нарушил эти мысли. Однако потом, во время завтрака, возле Барабанной скалы, когда он вспоминал о листе-заколке и об одержимом мальчике… Теперь в лесу, который скрывал его в тени, эти смутные фантазии ожили в его сознании вновь.

Да, лес всегда оказывал на него такое влияние. Начиная с тринадцатого лета, когда он впервые пошел на кабанью охоту. И не волнение вызвало это чувство. Во время облавной охоты на поросшей высокой травой пустоши он не испытывал ничего подобного.

А сейчас он был взбешен, что ухудшало дело. Честно говоря, он проснулся уже взбешенным. Он с самого утра как-то предчувствовал, что скажет ему Джоф.

Три собаки Джофа, а также по паре Наула и Стека использовались для выслеживания. Они проворно рыскали в папоротниках, с азартом, но без суеты.