Карина Шаинян. Игрушка
Из коридора донеслись отчаянные рыдания. Дверь распахнулась, и в кабинет рывком вдвинулась усатая плюшевая морда, из-за которой выглядывала детская макушка с русым вихром, прихваченным ядовито-розовой заколкой. Следом возник мужчина с отчаянным лицом; он подхватил вопящее существо подмышки, переставил через порог и торопливо закрыл за собой дверь. – Прошу прощения, – пробормотал он, бочком продвигаясь к столу и протягивая помятые в боях документы. – Ну, перестань же реветь, Женя! Это не больно! – Вы меня резать будете, да? – прорыдала Женя, выглядывая из-за облезлой игрушечной рыси. На малиновой с мороза физиономии застыла решимость сопротивляться до последнего. – Ну зачем же так сразу, – опешил Андрей Валерьевич. – Я знаю, хирурги реееежуууут! – взвыла пациентка. Андрей Валерьевич тяжело вздохнул. – Так то обычные хирурги, – твердо произнес он. – А я – волшебный, мне резать никого не надо. Женя на секунду перестала рыдать и громко шмыгнула носом. – Врете вы все, – после недолгих раздумий заявила она. – Женька! – возмущенно воскликнул отец. – Извините… Андрей Валерьевич махнул рукой. – А если здесь сейчас соловей запоет, поверишь? – спросил он у Жени. Не дожидаясь ответа, он склонился над медицинской картой, пряча лицо, и по кабинету понеслась соловьиная трель. Глаза девочки широко распахнулись, и она взвизгнула от восторга. Андрей Валерьевич перевел дух: коронный номер, как всегда, сработал. – Ну вы даете! – восхитился Женин отец. – Вроде как даже сиренью запахло… – он мечтательно улыбнулся и спохватился: – У нее шишка на коленке. Болит не сильно, но все-таки… – Показывайте, – кивнул Андрей Валерьевич. – Так и не потеплело с утра? – спросил он, глядя, как девочку высвобождают из вороха разноцветных рейтузов и колготок. – Минус тридцать, – с досадой ответил Женин отец, – в садик не пошли, а вот к вам решили все-таки… – Да, холод собачий. Посмотрим, что тут у нас… Едва он подступил, как Женька снова наладилась реветь. Пока хирург ощупывал сустав, она только тихо шмыгала, но стоило дотронуться до самой шишки, – и девочка угрожающе всхлипнула. – Андрей Валерьевич – волшебный хирург, – поспешно напомнил ей отец. – Дааа? – Конечно, – кивнул врач, – могу вылечить кого угодно, а больно не будет ни капельки. Занятый коленкой, он не заметил подозрительный блеск в Женькиных глазах. – Кого угодно? – вкрадчиво спросила она. Андрей Валерьевич, смущенный сдержанным ликованием в голосе, взглянул ей в лицо, ожидая продолжения. – Всех-всех? И Рыся? Женя сунула ему под нос плюшевое чудище и улыбнулась так нежно, что Андрей Валерьевич растерянно крякнул. Уже понимая, что влип, он взглянул на игрушку повнимательней. Рысь явно был ветеран и любимец, изрядно замусоленный, с обтрепанными кисточками на ушах и черной пуговицей вместо левого глаза. Непропорционально большая голова едва держалась на тонкой шее, из которой лезли клочья поролона. – А что с ним? – осторожно спросил хирург. – Колька взял и испортил, – душераздирающе вздохнула Женя. – Нарочно. Видите, шея какая. – Какой нехороший мальчик этот Колька, – сказал Андрей Валерьевич и повернул рысь мордой к себе. Лобастая голова беспомощно мотнулась и свалилась на пятнистое плечо. |
