Они кругом. И они стремительно, подхватив меня с собой, бегут к замку. Они знают только одно. Там, за высокими и толстыми стенами их ждет Император. И еще награда в виде теплого, только что убитого мяса. Как тяжелы их мысли. Как непереносимы их желания. И в какую мышеловку угодил я сам и затащил с собой наследника? Он где-то рядом. Я чувствую. Иногда слышу его голос, вторящий диким крикам нелюдей. Он все понял и делает все, чтобы слиться с ними. Иначе нельзя. Иначе верная и мгновенная смерть. Даже не успеть вытащить меч. Даже не успеть вздохнуть. И вспомнить о тех, кто ждет и любит. И надеется.

Замок все ближе. Черные башни уже не кажутся такими черными. Солнце сделало свое дело, осушив их от тумана и окрасив в серый цвет. И от башен в сторону наступающих посыпались остроконечные стрелы. Немного стрел. Но достаточно, чтобы рядом бегущие тела то и дело спотыкались споткнувшись о невидимую преграду, вспыхнули серебряными мешками и осыпались пеплом под ноги бегущих.

Вопящая волна навалилась на стены, замерла на одно мгновение и откатилась. Или показалось, что откатилась. Под стенами выросла стена жадного огня. Не знаю, что придумали обороняющие, какое оружие использовали, но сотни нелюдей навсегда останутся черной, сгоревшей пылью под стенами замка.

Где наследник? Его нельзя оставлять одного. Натворит с дуру дел. Я еле сдерживаюсь, чтобы не заорать диким голосом и не выхватить серебряный меч. А что говорить о парне, которому впервые пришлось столкнуться нос к носу с представителями недружественного племени.

Я верчу головой, отыскивая череп Оливера.

Кажется он. Шагах в двадцати и чуть позади. Во что бы то ни стало добраться до него. Во что бы то ни стало.

Я протискиваюсь сквозь вопящие тела, пытаясь пробиться через обезумевшее море. На меня не обращают внимания, толкают, как последнего нелюдя. Еще немного. Вон его глаза, глаза готового сорваться человека. Бешеные, горящие огнем ненависти.

Тяжелая рука ложиться на мое плечо, рвет к себе, развертывает на сто восемьдесят градусов.

Передо мной возникает лицо вконец обнаглевшего нелюдя, с наполовину содранной на лице кожей. В правом его глазу застрял порядочный булыжник, а второй глядит на меня зло и внимательно.

- Куда?! - рычит он, скаля желтые зубы, - Вперед! Император зовет нас!

- Ага, - соображаю я и коротко пинаю ногой.

Должного эффекта не получается. Да и не должно было получиться. Нелюди практически невосприимчивы к физической боли. Вот если бы серебром приласкал, тогда да. Другое дело.

У нелюдя вытягивается лицо, отчего застрявший в глазнице камень смешно сползает к скуле. Единственный глаз пялится на меня, и лицо вновь меняется. Теперь камень ползет ко лбу.

- Ты?! - почти хрипит нелюдь. Его рука непроизвольно дергается к выбитому глазу.

Повезло. Ничего не скажешь. Среди огромной армии напороться на одного нелюдя, которому удалось на реке засвистеть точно в глаз. И случайностью это не назовешь. Случайностей у варркана не бывает.

Нелюдь, узнав с кем имеет дело, крякает, чуть приседает и замахивается ржавым, но вполне работоспособным мечом. И быть бы мне рассеченным на две половинки варрканом, если бы не серебряная стрела вонзающаяся в здоровый глаз нелюдя.

Что я говорил о случайностях?

Нелюди вокруг немного отступили от серебряного пламени, загорающегося на теле поверженного одноглазого. Вернее, безглазого. Так вернее. И стали подозрительно недружелюбно поглядывать в мою сторону. С чего это заслуженная, проверенная в боях и разбоях нелюдь бросается с мечом на странного, вполне симпатичного и чистенького нелюдя? Вопрос? А если есть вопросы, то необходимо давать ответы. Пока не набросились всем скопом и не сожрали на радостях.

- Брат, - коротко пояснил я, топорща нос и сжимая лоб, как настоящая нелюдь при приступе гнева, - Единственный.

Поверили все и сразу. Кроме одного со снесенной напрочь черепной коробкой.