С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно – в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального здания».

На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили обширные владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись и обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платье невольницы, я промёрзла до самых костей. Пользуясь случаем, я мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.

Тщетно. Владения Дамира охранялись высоким металлическим забором, который сплошь был утыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до самых ушей. Более того, некоторые бандиты патрулировали территорию поместья в сопровождении специально обученных собак.

В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в некую комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую вычурную технику я видела только по телевизору.

– Сначала возьмём анализы, потом – прививки, а потом – осмотр, – бегло отчеканил докторишка, усаживая меня на кушетку.

Впервые в жизни у меня взяли кровь. Я ничуть не испугалась. Всё-таки выживание в трущобах научило меня преодолевать свой страх и, как следствие, выработать некую устойчивость к боли.

Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического осмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении ремнями. Сжимая в руках кожаную плеть, за всем этим унижением внимательно следил Сатир. Видимо, на случай если надумаю сопротивляться. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать – то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение. Может быть попробовать втереться к кому-нибудь в доверие?

Зажмурив глаза, я постаралась подумать о чём-то хорошем, пока старикашка в тюрбане ковырялся в моей промежности, оценивая качество нового «товара». Всё это он, между прочим, делал на виду у Сатира. Я думала, что и этот осёл решит подергать на халяву, насладившись моим позором, но бандит продолжал стоять, как статуя, периодически почухивая область ширинки, когда доктор отворачивался. По расширенным зрачкам парня я поняла, как сильно он меня хочет.

Когда холодные пальцы медика касались моей промежности, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает отнять у меня мою девственность?

Думаю, при первом же соприкосновении его гигантского члена с моей хрупкой девочкой, я сразу же упаду в обморок. Я не выдержу его грубости и его давления. Он меня порвёт. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли.

Закончив с осмотром, Сатир проводил меня обратно в камеру.

Напоследок докторишка огласил:

– Визуально ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов анализов, и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.

Старый ублюдок! Для тебя я тоже вещь?! Тоже игрушка?

«Даже вшей нет…»

Ничтожество! Ненавижу вас!

Да чтоб вы все в одном большом котле ада утонули.

* * *

День тянулся очень медленно и мучительно. Пленниц приводили, уводили и снова все повторялось. Некоторые возвращались со свежими побоями, а одна… и вовсе не вернулась. Лежать, предвкушая собственную казнь, хуже самой казни.

Охранники пришли за мной ближе к обеду следующего дня. Я надеялась, что Дамир попросту забыл о моём существовании, оставив гнить в клетке на корм крысам, но мои надежды превратились в прах.