«Окруженцы – это точно!» – подумал я, – «батальонный комиссар…это же что-то вроде майора по политчасти?»

    В это время из кустов вышло шесть человек. «Да, с оружием у них негусто», – подумал я, – «на шестерых – три винтовки и наган. Вот только что нам-то делать? Лишние рты нам ни к чему, как и объяснения. Своих бы приблудных переварить!» Даже с расстояния в три десятка метров я видел, как окруженцы устало покачиваются и насколько замызгана и истрёпана их форма.

    Окруженцы тем временем нерешительно топтались на берегу, разглядывая раскуроченный нами самолёт. Я же аккуратно нажал на тангенту и зашептал в рацию:

    – Тотен, Арт в канале. Давай в нашу сторону на мотике – попробуем окруженцев спугнуть. И Зельца с собой захвати! Два щелчка, и в отдалении затарахтел, приближаясь, мотоциклетный движок.

    – Ваня, это Арт. Сиди и не высовывайся.

    Когда звук мотора приблизился метров на сто, окруженцы занервничали – четверо бросились назад к кустам. Однако комиссар и тот боец, что выглядывал из зарослей, остались на месте и, даже, приготовили своё оружие.

    «Ого, надоело, видать, прятаться. Или ещё что?» – только и подумал я, глядя на эти приготовления. – «Испугать не получилось, попробуем договориться…»

    – Тотен, стой. Дальше пешком подходите. Мотор пока не глуши. Ваня! Готовься поддержать меня со своего места.

    – Что стрелять по ним будем? – в голосе Казачины сквозило нешуточное удивление.

    – Конечно нет. Будем убеждать силой оружия.

    – Здесь Тотен, – раздалось у меня в наушнике, – мы в тридцати метрах за тобой. Вижу твои ботинки.

    Видимо, боец с винтовкой услышал переговоры, поскольку вскинул ствол к плечу и встал наизготовку, повернувшись в нашу сторону. Ху-ху… Ну а мы – конём!

    – Ваня, шумни там!

    Со стороны самолёта до меня донёсся звук двойного удара металла о металл. Оба окруженца стремительно развернулись в сторону новой угрозы. Теперь мой черёд!

    Приложив ладони рупором ко рту, и направив звук немного в сторону, я крикнул:

    – Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю. Теперь они развернулись в сторону леса.

    – Я же сказал – оружие на землю! – и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.

    Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению, пилотка – более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка, и, тем более, тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берём с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.

    – Вы кто? – задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но наган, правда, опустил.

    – Дед Пихто! – ответил я в рифму, – в настоящий момент, это – не важно. К самолёту вам лучше не подходить, он – заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас, как минимум шесть стволов смотрят, – блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причём я стоял несколько выше окруженцев.

    – Вы кто? – спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.

    – Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, – в очередной раз соврал я, – А вы кто?

    – Я – батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.