Немец отреагировал на новую угрозу выстрелом. Алик запнулся на бегу, но, всё-таки сделал ещё два шага и обрушил приклад маузера на грудную клетку противника. Противный хруст и бульканье… Извернувшись, я изо всех сил ударил немца ногой в голову. Снова послышался хруст. Я встаю на четвереньки, и, не обращая внимания на немца, рвусь к Алику, оседающему на землю.

    – Тотен! Алик? Куда? Куда он попал?

    – Всё нормально, Тоха… – слабым голосом отвечает мой друг.

    – Твою мать! Алик, куда он попал?

    – Нога, правая.

    Я кладу друга на спину, и в ярком белом свете «диодника» вижу входное отверстие на бедре. «Господи, только бы артерию не задело!»

    – Сержант, там под деревом «сбруи» немецкие лежат. Тащи их сюда! – ору я, сдавливая бедро выше раны.

    – А вы чего встали? – это уже рядовым, в полных непонятках застывших у своих деревьев.

    – Ты! – я кивком показываю на того, что с обожженной шеей, – иди сюда! Держать будешь.

    – Алик, аптечка у тебя в каком подсумке?

    – Там, в «трёхдневнике», на спине.

    С помощью бойца, приподняв Тотена, я достаю из «транспортного» подсумка пакет с аптечкой.

    «Спасибо тебе Док!» – думаю я. Ведь в отличие от многих других команд, где и аптечек-то у многих нет, а если и есть, то кроме панадола и ношпы в них ничего не найдёшь, наш медик реально комплектует аптечки нужными средствами первой помощи. Достав из пакета шприц-тюбик с противошоковым, я через штаны ставлю Алику укол. Бледность медленно уходит с лица друга.

    – Тох, только штаны не режьте, где я новые тут достану.

    – Поговори у меня, барахольщик.

    Однако, прислушавшись к просьбе друга, штаны ему расстегиваю и приспускаю их ниже коленей. Подношу фонарик к ране и внимательно её осматриваю.

    «Так, кровь не фонтанирует. Это хорошо, значит, артерия не задета! Хотя, стоп. Может и внутреннее кровотечение быть. Рана ведь «слепая» – выходного отверстия нет. Может, в кость попало?» Аккуратно, ведь я массажист, ощупываю ногу Тотена. Тот морщится, но не кричит.

    «Вроде, кости целы. Но почему? С трех метров пуля ТТ должна была, или пройти навылет, или, если она застряла, внутри, попасть в кость. Ничего не понимаю!»

    Сержант протягивает мне немецкий ремень. Перетягиваю ногу выше раны, затем, присыпав стрептоцидом входное отверстие, и наложив тампон, туго бинтую бедро индпакетом. Ух! Вот это весело мы погуляли!

    – Ну, товарищ сержант госбезопасности, с боевым крещением вас! Разрешаю выпить двадцать грамм! – пытаюсь приободрить Алика. – И, спасибо тебе!

    – Служу … Трудовому народу! – полушёпотом отвечает Тотен. В разговор вступает Юрин:

    – Товарищ старший лейтенант, а с этим гадом, что делать будем. Надо бы его связать.

    И тут меня разбирает нервный хохот… Захлёбываясь и повизгивая, я с трудом отвечаю сержанту:

    – Ха-ха-ха… Ну ты… Ха-ха… и шутник, Коля… Ик… Трупы связывать… Ха-ха… Может ты их коллекционируешь? Ха-ха-ха.

    Положение спасает Алик, который, буквально, вставляет мне в рот горлышко своей фляжки. Поперхнувшись коньяком, я замолкаю.