– Да какие, на фиг, «кураторы». Кто о нас знает? Кому мы нужны?

    – Ты, Тоха, немцев не недооценивай! Они педанты ещё те. Это пока за нас не взялись, поскольку мы – «чокнутая бабуся». Но, будь уверен, если мы маху дадим, прилетит нам столько, что и поднять не сможем.

    * * *

    Появившаяся цель и пугала и манила одновременно. С одной стороны, Генрих Гиммлер однозначно заслуживал смерти, ведь концлагеря уже работали, а наших советских граждан расстреливали на обочинах дорог. К тому же, гибель третьего, а то и второго человека в реальной иерархии рейха могла заставить припадочного фюрера заметаться и наделать кучу ошибок, вроде отзыва частей с фронта для чистки тылов.

    С другой стороны, были, как это ни странно, аргументы и против: маниакальное упорство с которым Гиммлер создавал боевые части СС, лишало вермахт довольно значительной части качественных призывников, а вооружение этих частей «второсортицей», разгружало оружейные заводы Германии для производства оружия «первой», так сказать, очереди.

    Хотя по боку экономику, за одно только введение «газенвагенов» и приказ о перепрофилировании части лагерей из концентрационных в «лагеря смерти» эту тварь на куски порезать надо.

    «Так, что я помню об этом визите?» – задал я сам себе главный вопрос. «Практически ничего!» – тут же пришёл ответ от сознания. Тут мне вспомнилась одна нехитрая методика по активизации подсознания, которую я частенько применяю, когда потеряю какую-нибудь вещь дома. Смысл в том, чтобы не сосредотачиваться на поисках предмета, а позволить разуму «скользить» от одной вещи к другой. То есть, вместо лихорадочного перерывания книжных шкафов и тумбочек, я спокойно брожу по квартире, и позволяю телу делать неосознанные движения. Обычно через пять минут руки сами открывают нужную дверцу, или, приподняв какую-нибудь газету, находят ту самую книгу. Аналогично, когда кто-нибудь из моих друзей при метании в мишень теряет в густом подлеске нож, я вместо судорожного вытаптывания травы, просто иду в направлении броска и, как бы машинально, поднимаю «потеряшку» с земли. Конечно, потом, при анализе, я понимаю, что здесь вот – веточка была надломлена, а здесь на коре след от отскочившего ножа, но картинка, обычно, возникает сама собой, не разбиваясь на детали. Эта методика, которую мне «показал» один из моих наставников, здорово выручала меня, когда я учился на химфаке одного из вузов – сложные формулы органических соединений я запоминал целиком, а не вычерчивал, высунув язык и скрипя мозгами.

    Вот и здесь, я присел в тенёчке и бездумно уставился на бегущие в небе облака…

    «Минский аэродром… Кубе…» – всплыло в голове через какое-то время. Потом появилось ещё несколько слов: «Юбилейная площадь», «гетто», «сто тысяч»…

    Вскочив, я направился на поиски Дымова. Сержанта я нашёл сидящим под «оружейным» тентом в компании Алика и Трошина. Совместными усилиями они пытались разобрать чешский ручной пулемет. И, судя по количеству деталей, лежащих на коврике и отсутствию мата, получалось это у них неплохо.

    – Зельц, дело к тебе есть, да и к тебе, Вячеслав – тоже. Начал я без лишних предисловий.

    Дымов попытался вскочить прямо под тентом, так, что чуть не сорвал его с растяжек. «Да, здорово его Бродяга «накачал»!» – подумал я и продолжил.

    – Вы, друзья мои как, в Минске хорошо ориентируетесь?

    – Не очень.