— Вы что-то знаете про нее? — вскинулась Анна и с надеждой уставилась на Петра.

Из-за ее спины Валя подавала какие-то знаки. Предупреждала, чтобы ничего не говорил. Петр и сам подумал, что не может. Пусть его хоть на куски режут, не может он сказать этой сломленной женщине, что ее дочь мертва.

— Я знаю, к кому вам обратиться, — наконец выдавил он из себя. Нет, он не станет убивать эту женщину страшной правдой. Эти сыщики наверняка умеют говорить с родителями жертв как-то мягче. Может, у них там психолог есть. А он на себя не возьмет такую ответственность. У него тоже сердце есть. И оно иногда дает о себе знать ноющей болью.

— Да? — обрадовалась женщина. — А к кому?

— У меня есть знакомый сыщик, я ему позвоню. Вы здесь посидите, а я сейчас.

Телефон был здесь же, в гостиной. Но не хотелось при Анне напоминать Демидову, с каким вопросом тот приходил к нему неделю назад.

Он взял мобильный и вышел на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

— Владимир Демидов?

— Да, — услышал он голос и уловил уличный шум в трубке.

— Это Петр Суглобов. Вы у меня были неделю назад. С фотографией девушки.

— Да, помню. И что?

— У меня сейчас сидит ее мать.

— Так это все-таки дочь ваших знакомых? — будто упрекнул его сыщик.

— Оказалось, да. Но я ведь не знал. Она приехала из Украины, из города Стрыя.

— Если я сейчас за ней приеду, ничего?

— Приезжайте. Только у нее еще и муж тяжело больной. Я к тому, что поделикатнее с ней бы…

— Понял. Постараюсь, насколько это возможно в данной ситуации.

Петр вернулся в гостиную и, пряча взгляд, с нарочитой бодростью заявил:

— Сейчас приедет, и вы ему все расскажете.

— Ой, спасибо вам большое, — с облегчением сказала Анна. Валя включила ей телевизор и потянула Петра за собой в кухню.

— Надеюсь, он будет ее расспрашивать не у нас? И показывать эту ужасную фотографию?

— Я тоже на это надеюсь. Демидов сказал, что заберет ее с собой.

— Ой, в морг, что ли? Как долго там хранятся покойники?

Валя испуганно смотрела на Петра и требовала немедленного ответа.

— Откуда я знаю? — раздраженно ответил Петр. Он и так чувствовал угрызения совести, что никак не подготовил Анну к такому ужасному сообщению. А тут еще дурацкие вопросы Валюшки. — Я в морге не бывал и правил их не знаю.

— Петрусь, а как бы нам от нее избавиться? — шепотом спросила жена, обеспокоенно озираясь на дверь.

— То есть? — мрачно спросил Петр.

— Ну ей там все расскажут, покажут дочку убитую. Она же рыдать начнет. А нам ее успокаивать. Я последнее время совершенно не могу переносить чужое горе. Все близко к сердцу принимаю. Переживаю очень. Плохо мне потом… — залепетала жена, еще не понимая, почему ее слова так разозлили Петра. Он вытаращился на нее, и взгляд его был гневен.

— Ты соображаешь, что говоришь? — зашипел Петр. — Она дочку потеряла! Понимаешь? Ее дочку убили. Это какое же горе! А ты только о себе думаешь — чтобы лишний раз не нервничать. Эгоистка! Не зря мне мама говорила — холодный ты человек, Валентина.

От обиды у Вали на глаза навернулись слезы. Она хотела ответить мужу что-нибудь оскорбительное, но, как на зло, ничего на ум не пришло.

— Все, можешь ничего не говорить, — понял ее муж. — Но Анну в обиду не дам. Это же Ромкина жена! Моего друга по армии! Да я для него что угодно сделаю.