— Понятно, — осторожно молвил Гриффен. — И сейчас я услышу, что вы — один из таких драконов?

— Вот именно, — подтвердил догадку Малкольм. — Что еще важнее, ты тоже… как и твоя сестра.

— Интересно, — хмыкнул Гриффен. — Должен признать, дядя Мал, я не очень-то ощущаю себя драконом.

— Это потому, что ты только-только вступаешь в пору зрелости, — объяснил Малкольм. — Вторичные способности себя еще не проявили, но должны — и очень скоро.

— Вторичные способности? — повторил Гриффен, чье любопытство взяло верх. — Могу я уточнить, каковы тогда мои первичные способности?

— Они всегда были при тебе, — сказал Малкольм, — но ты их не расценивал как нечто экстраординарное. Во-первых, ты очень редко, если вообще, болел. Мало того, если иногда и получал раны да ушибы, то проходили они на удивление быстро.

Гриффен открыл было рот, однако вовремя прикусил язык. Здоровье, слава Богу, не подводило, но ему всегда казалось, что лишь по счастливой случайности. Вряд ли это повод объявлять человека какой-то древней ящерицей.

— У тебя есть также определенное родство с животными. Ты можешь навязать им свою волю, чтобы управлять их поведением.

— Контроль над животными, — сказал Гриффен, и уголки его рта тронула усмешка. Вежливо внимая дяде Мэлу, он не слишком преуспел и теперь не мог сдержаться. — Это что, как Оби-Ван Кенобе в «Звездных войнах»?

— Похоже, — согласился Малкольм. — Только в меньшей степени. Ты можешь мысленно подзывать животных к себе или отгонять их прочь. Даже успокоить, если они возбуждены. Сила контроля зависит от таланта, заложенного природой, и от того, насколько упорно ты его развивал. Есть и не-драконы с подобными способностями. Например, шаманы или дрессировщики в цирке.

Гриффен кивнул, пытаясь удержаться от скептицизма.

— Дядя Малкольм, вы говорили, допустим, что драконы никогда не были огромными, зато чешуйчатыми. До сих пор, когда я смотрелся в зеркало, то всегда выглядел человек человеком.

— Ах, вот что. Ты хотел бы знать, как искусство менять внешность передается к сыну от его родителей?

— Очень.

— Драконы, Гриффен, не дураки. Как раз наоборот. Что за выгода от такой маскировки, если любой новорожденный будет сразу представлять угрозу для родителей? Скажу только, что генетики еле-еле разбираются в собственной ДНК, куда им до драконьего образца.

Гриффен снова промолчал, однако сдержался с трудом. Что-то обеспокоило его в последней фразе. Суровые нотки в дядином голосе звучали неожиданно пугающе.

— Как я уже говорил, — продолжил Малкольм, — твои чувства значительно тоньше, острее, чем у людей. Особенно наблюдательность. Подозреваю, это объясняет твои успехи в картах. Будь то бизнес или азартные игры, драконы всегда могли «прочитать» своих оппонентов, и это дает им значительный перевес в конфликтах.

— Признаю, что всегда был удачлив, — ответил Гриффен, улыбнувшись. — И всегда любил деньги. Может, и это — характерная черта драконов?

— На самом деле, — сказал дядя, — драконы любят власть. Просто золото и деньги — один из способов ее добиться. Некоторые, чтобы властвовать, уходят в политику или развязывают войны. Есть и такие, кто выбирает мирный путь и становится эстрадным артистом.