«Но можно было использовать это время и для свидания», — подумал Такэхико, но тут же постарался погасить подозрение; не хотелось дурно думать о Юмико.

— Что же на уме у господина Акэти? Однажды он приходил к нам, но я в разговоре не участвовала. А было бы неплохо не спеша потолковать с ним.

Такэхико и от упоминания имени Акэти почувствовал приступ ревности. Несмотря на свои пятьдесят, тот выглядел отлично и нравился молодым женщинам.

— Какой же ты, Сёдзи, впечатлительный. Опять ревнуешь? — Юмико еще раз улыбнулась, но лицо ее стало совсем другим, аристократическая одухотворенность не исчезла, но к ней примешалась некая разнузданность женщины с панели. Чудная и одновременно чудная, эта смесь завораживала. — Ты не только выполнял задания Акэти, но и очень переживал за меня, правда?

Ее пристальный взгляд снова вогнал молодого человека в краску.

— А беспокоиться совершенно не о чем, — продолжала Юмико. — Можно предположить, что господин Акэти каким-то образом связывает гибель Химэды с этой таблицей. Но я ни при чем, никаких оснований для беспокойств нет. Так что ты не переживай, хорошо? Знаешь, Сёдзи, я ведь отлично понимаю, что тебе не дает покоя. И в то мгновение, когда ты вошел сюда, я поняла, чего ты хочешь.

Обворожительная женщина смело разрушила еще одну стену между ними. Взяв руку Такэхико в свою, она с силой сжала ее. Такэхико ответил тем же. Жаркий ток струился между ними. Подняв глаза, он с наслаждением отметил, что Юмико смотрит на него влажными влекущими глазами, почувствовал, что теряет голову, что не в силах владеть собой. По щеке покатилась слеза. Юмико порывисто прижалась к нему щекой, обняла за плечи. Руки Такэхико крепко обхватили ее талию. Долго они сидели так, не шевелясь, наслаждаясь близостью. Когда горячие и мокрые от слез губы слились в поцелуе, Такэхико закрыл глаза и подумал: «Вот ради чего стоит жить!» Захотелось прочесть восторг и в ее глазах. Они казались ему бесконечной Вселенной, из темноты которой исходили искры желания.

Течение времени как бы остановилось. Непонятно было, миг или вечность длилась страсть, сладость обладания друг другом.

Слежка

Миноура, как и обещал Акэти, принялся теперь за проверку алиби Муракоси.

На следующий же после беседы день он начал слежку. А уж в этом деле он был мастер непревзойденный. Из двух видов слежки — тайной и психологической — он выбрал второй, зная из опыта, что, измотав человека морально, заставит того, если он преступил закон, обязательно каким-нибудь образом выдать себя, раскрыться. Конкретно же Миноура поставил перед собой задачу выяснить, кто встретился со старухой Танэда в театре: сам Муракоси или его двойник.

Муракоси снимал квартиру в старом деревянном доме неподалеку от станции Сибуя, а фармацевтическая фирма, в которой он служил заместителем управляющего, находилась в районе станции Акабанэ. Маршрут между этими пунктами стал теперь для Миноуры ежеутренним и ежевечерним.

Соседи и знакомые Муракоси, характеризуя его, говорили, что он домосед, большую часть свободного времени посвящает чтению. Один, максимум два вечера в неделю посещает семью Огавара.

После несчастного случая с Химэдой Миноура дважды бывал в фирме, и Муракоси знал его в лицо. Поэтому при первой встрече в электричке, полагая, что она случайна, Муракоси спокойно поздоровался с сыщиком. Но «случайные» встречи на второй, на третий день стали заметно нервировать Муракоси. Еще бы! Дважды в день в переполненном вагоне электрички через три-четыре человека мелькала физиономия этого сыщика, с улыбкой приподнимавшего шляпу в знак приветствия.