Впрочем, последний испытывал аналогичное желание по отношению к помощнику шефа.

Мирон заметил выражение Важиного лица и сразу отреагировал — зная, что Важа никогда не употребляет наркотики, он протянул руку с косяком в его сторону, предлагая затянуться. Важа бросил быстрый взгляд на Хызыра, словно спрашивая у того разрешения ударить наглеца, но тот понял, чего хочет его помощник, и отрицательно покачал головой.

Оно, конечно, с одной стороны, хорошо, что эти двое недолюбливают друг друга, значит, не сговорятся за спиной, значит, контролируют друг друга, но…

Черт побери, надо же и меру знать!

Какая-то ерунда непонятная творится, а они опять старые распри вспоминают, нашли время!

— Мирон, надо его еще раз допросить! Надо узнать, что происходит…

Мирон пожал плечами:

— Я не знаю, о чем его еще спрашивать. Да и он может не выдержать, еще молодой слишком…

— Плевать! Коли дозу, я сам его буду допрашивать…

Важа молча смотрел на эту сцену, неодобрительно покачивая головой. Он был сторонником старых методов и был уверен, что с помощью зажигалки и иголки можно любого человека заставить говорить без всяких порошков-морошков. Но главный здесь Хызыр, и настаивать на своем мнении Важа не рискнул. Пусть делает что хочет.

Мирон бросил окурок на цементный пол и затоптал его ногой. Подошел к столу, на котором среди стаканов и бутылок с вином стоял небольшой саквояж из черной, во многих местах протертой кожи. Открыл его, порылся и достал одноразовый шприц и металлическую коробочку.

Два дагестанца наблюдали, как Мирон аккуратно достает из коробочки ампулу, как проводит по ней медицинской пилочкой и ловким движением отбивает кончик, как полупрозрачная маслянистая масса скополамина заполняет собой шприц…

Мирон положил шприц с «сывороткой» на стол и хрустнул пальцами.

— Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… — напел он и вновь взял шприц в руки. — Смотри, Хызыр, он может ласты склеить…

Хызыр нетерпеливо махнул рукой — начинай! Мирон подошел к Максу и только было нагнулся, как выпрямился и повернулся к шефу.

— Пару минут погоди, отолью и приду…

— Потом отольешь, коли давай!

— Успеется, — авторитетно заявил Мирон, — пусть пока чуток отойдет, так даже лучше.

Он положил шприц на стол и направился к выходу…

Одному играть в бильярд быстро надоедает — когда играешь за двоих, обязательно начинаешь подыгрывать кому-то, не забивать подставки, бить рискованные удары…

Муслим не был исключением из правила, поэтому, быстро победив воображаемого противника, он уселся на стол и закурил. Осматривая отделанные панелями стены бильярдной, он подумал, что хорошо бы построить себе такой дом. Поставить в каждой комнате телевизор с видиком, на каждом этаже ванная комната, в подвале бильярд…

И пригласить всех родных из села на новоселье. Пусть посмотрят все, что Муслим тоже может хорошо жить.

И дядя Иса скажет, поглаживая седую бороду: «Муслим — настоящий мужчина, он достоин уважения…»

И Аслан, старший брат, пожмет руку, обнимет Муслима и тоже скажет: «Мой брат смог добиться всего, он…»

Муслим не успел додумать фразу брата до конца: скрипнули дубовые половицы на лестнице, ведущей в подвал, и дагестанец повернул в ту сторону голову.

Сначала были только ноги: одетые в спортивные штаны и белые кроссовки, они сделали два шага вниз, и Муслим увидел половину туловища.

А потом он увидел дуло автомата, уставившееся на него, и лицо молодого пацана, с интересом осматривающего помещение бильярдной.

Муслим замер на месте, не решаясь пошевелиться, а неожиданный гость, держа Муслима на прицеле, спустился в подвал и подошел к столу.