– Бывало с ним такое ранее? – удивилась Верочка.

– Чтоб на неделю?

– Чтоб уехал, вроде как, ненадолго, а не возвращался долго?

– А ведь правда. Еды взял на три дня. А нет его уж неделю, – насторожилась старуха.

– Так бывало такое?

– А и Ваша правда, бывало. Это, знаете, от чего зависит. Если он там с какими городскими рыбаками встренулся, а у них и выпить, и закусить, а мой-то, Архип, золотые руки, у него снасть рыбацкая такая, ну, право замечательная, и места он рыбные знаешь как чует, так могли его уговорить.

– Я думал, он завязал, – хмуро бросил сыскарь.

– Это он в воровском деле завязал, как на мне женился, – гордо призналась старуха, – А выпить он завсегда охочь, особо на дармовщинку. Как с воровством завязал, так денег-то мало стало. А пенсия, сами знаете, так что – я даже и не в обиде.

– Поехали в морг, – вдруг сказал сыскарь. – Поехали, будем утопленника идентифицировать. Того, что даже я не узнал. Уж очень он раздут от воды и лицо рыбами, должно сом, поеден.

… Старуха однозначно в этом озерном утопленике опознала своего мужа Архипа – по большому родимому пятну на ягодице.

– Ну, извини, пятна я у его не видал. А лицо опознать нет возможности, – обиженно бросил опер, расставаясь с понравившейся ему следовательшей из Москвы.

– Да что Вы, Вы и так мне очень и очень помогли, – призналась Верочка, как всегда в такие моменты расцветая румянцем.

Так у Верочки райУГРО появился ещё один страстный поклонник.

А тут оклемался в реанимации Иван Кузьмич Привалов, тесть Кирша, и зав. отделением Армен Борисович Саакянц разрешил с ним две минуты побеседовать.

Дед держался молодцем. К нему допустили дочь с внуками, для поцелуя, и на две минуты Верочку Пелевину.

– Что с Федей? – первое что спросил Привалов.

– К сожалению, Ваш друг Федор Фомич Коршунов убит.

Верочка решила, что с бывшим муровцем можно прямо и откровенно:

– Иван Кузьмич, у меня всего две минуты. Больше врач пока не разрешает. Хотя бы коротко, что Вы помните?

– Телеграфно, для протокола: зять попросил побыть пару дней, пока он на рыбалке. Дочь с внуками отдыхать на Кипр улетели. А у них такая коллекция. Еще прадед зятя начал собирать. Ну, я, чтоб – не скучать, пригласил с собой Федю. Никогда себе не прощу. Сколько лет вместе в МУРе, все ранения по касательной, а тут нашла его пуля…

– По протоколу… – напомнила Верочка.

– По протоколу – без эмоций, значит, зять сказал: пейте, Все, что есть в баре, от пупа. Навродя гонорара, что мы коллекцию охраняем. Ну, мы с Федей за первый день и успели, что бутылку «Скоча», это шотландское виски…

– Я за знаю…

– И бутылку джина с тоником. Ну, тоник, он коварный. Ночью, извиняюсь, поссать захотелось. Вышел я, – гляжу, – шкет какой-то стоит под портретами с фонариком…

– Почему шкет?

– Ну, невысокий, тошой…

– Но точно знаете, что парень?

– А вот и неточно. Он, значится, глянул на меня, вначале на лицо, потом ниже… А я, извиняюсь, снизу голый.

Ну, и я машинально – с головы шкета глазами вниз. Мне что запомнилось: ноги маленькие. Ботинки мужские, а ноги, навроде как женские. И рука, которая ствол в меня направила, тоже, навроде как, – женская. А так – вроде и парень, стрижка мальчуковая, лицо бледное. А одет – так сейчас все одеваются – джинсики, курточка джинсовая.