|
Конечно, у всех банкиров и промышленников есть свои советники и консультанты по искусству. И дело даже не в том, что они на них денег жалеют. Просто – придурки, слабые на передок, – подумал юноша в джинсовом костюмчике. – Им все охота приятное с полезным совместить. А путать Божий дар с яичницей не стоит. Боком выйдет. Набрали «советниками по культуре длинноногих девиц с маленькими сиськами, ходят с ними на всякие презентации, щеки надувают. А те подлинного Айвазовского от хорошей копии не отличат. Вот и накупили целые галереи „фальшаков“. Редко у кого в частных коллекциях сегодня встретишь настоящего Айвазовского. Этот похож на настоящего. Но юноша, хотя и неплохо, в силу своей антикварной специализации, разбирался в искусстве, все же профессию имел другую. Каждый должен заниматься своим делом, – считал он. И потому в заказанных квартирах брал не то, что ему казалось красивым, или дорогим, не то, что просто понравилось. Брал то, что было заказано. Там, у Игуаны, такие искусствоведы советниками работают, – что редактировать их – себе дороже.
Он с неохотой отвел глаза от Айвазовского. Картина была очень хороша. И скорее всего – подлинник. Но она не была заказана. А вот тяжелые мраморные головки разных богинь он и рассматривать не стал. Смешно – пилить в такую даль, специально, чтоб было меньше следков, – без машины, и переть на себе этих мраморных теток. Такой глупости себе не позволил бы ни он сам, ни его заказчики. Тем более, что, скажем, мраморная Психея работы неизвестного французского скульптора ХVIII века стоила столько же, сколько одна монета времен Древнего Рима. А монета тянула тысяч на 50. И монет таких было спрятано в тяжелой доске подоконника около 100. Ну, не только древнеримские, тут были и золотые наполеонодоры, и луидоры, и испанские дублоны, и золотые гульдены, и просто золотые монеты, бывшие в ходу при разных Романовых. Были и серебряные. Но такие древние, что в цене не уступали золотым. Юноша выгреб в сумку все монеты, постучал по доске, проверил, не застряла ли какая монетка. Его невнимательность стоила бы и ему самому, и заказчикам слишком дорого. Ему показалось, что после даже легкого стука по доске, в дальней комнате, где спал старичок – «божий одуванчик», началось какое-то движение. Он выждал минуту, полная тишина успокоила его, и продолжил осмотр квартиры, пользуясь планом, составленным наводчиком. Сейф, спрятанный за большим портретом Екатерины II работы неизвестного художника ХVIII века, оказался совсем простым. То есть, ну, элементарно, Ватсон. Минут пятнадцать ушло на разгадывание простенького ребуса. Наградой юноше стали пять альбомов марок. 0н не стал их листать. Здесь, в сейфе, были самые дорогие марки, в целом, по общей, очень приблизительной прикидке, коллекция марок, собираемая на протяжении более полутора веков, тянула тысяч на 800 долларов. Юноша отодрал безжалостно, но аккуратно тяжелые картонные створки альбомов, и сунул коллекцию марок, спрятавшихся за полиэтиленовыми окошечками, в мягкую сумку. Марки не помнутся и так, а тащить лишнюю тяжесть ни к чему. Тем более, что он ещё не закончил свой «сбор урожая». Огромные альбомы с графическими листами он и смотреть не стал. Их выносить неудобно. Хотя, по наводке судя, там были замечательные вещи. Юноша направился, словно бывал в квартире не раз, сразу в противоположный от сейфа с марками угол большой гостиной и, покопавшись секунду отмычкой в замочной скважине, легко открыл дверцу черного дерева старинного венгерского (не позднее XVIII-го, а то и XVII века) шкафчика, украшенного причудливой резьбой. Там, на полках в специальных коробочках лежали стопками живописные и графические миниатюры пушкинской поры – портреты прелестных дам, молодых мужчин в военных мундирах, пожилых при орденах и орденских лентах. Юноша аккуратно снял ненужное ему картонное обрамление с прелестных миниатюр. |
