Я в некотором роде понимаю его. Не так давно я боялась сойти с ума.
Но сила – это другое. И мне, конечно же, вспоминается наш разговор с Вейном о могучем дубе. Я убедила себя, что я дуб, стойкий и решительный, но теперь, познакомившись с этими могущественными мужчинами, я понимаю, что едва ли могу понять концепцию силы.
Я скорее похожа на берёзу с выгнутым искривлённым стволом, которая всё равно пытается тянуться туда, где больше света. Хрупкое деревце: в каждую бурю ветви скрипят, а корни вцепляются в землю в отчаянной надежде, что этого хватит, чтобы удержаться в почве.
Я знаю ничтожно мало.
Я никогда не была сильной.
Я склоняюсь к Пэну, беру под руку, кладу голову ему на плечо и стараюсь говорить убедительно, будто хоть немного в этом всём разбираюсь:
– На этот раз всё будет по-другому.
– Ты так уверенно это заявляешь.
– Я правда в этом уверена. Динь-Динь больше нет.
Он цокает языком.
– Да, но скоро заявится Крокодил.
– Наверняка Вейн поможет нам разобраться со своим братом.
Пэн кивает.
Мы оборачиваемся к океану, глядя на светлеющее утреннее небо над ним. Лёгкие тонкие облака вспыхивают оттенками розового, бледно-лилового, жёлтого и оранжевого. Мимо пролетает стая чаек.
Где-то рядом я слышу тиканье.
– Что это за звук?
Пэн недоумённо хмурится:
– Ты о чём?
– Будто часы.
Он бросает на меня подозрительный взгляд, затем отклоняется назад, роется в кармане и достаёт карманные часы без цепочки.
– А, это?
Тиканье, не скрытое тканью, становится громче. Я забираю у него часы, верчу в руках. Вижу филигранную гравировку на крышке и какую-то надпись на корпусе.
Читаю её:
– Общество Костей?
Пэн тоже смотрит на эмблему.
– Да. Они якобы изобретатели времени. Это единственные производители часов на Семи островах.
– Интересно.
– Да не то чтобы.
– Что угодно с названием «Общество Костей» – это интересно! А почему они так называются?
– Не знаю и знать не хочу. Время для меня ничего не значит.
Я нажимаю на верхнюю кнопку, и крышка со щелчком отскакивает, открывая циферблат.
Стрелки показывают 7:02.
– Время правильное?
– Понятия не имею.
– Тогда как ты…
– Тшш, Дарлинг, – шикает он, отнимает у меня часы и защёлкивает. – Смотри.
Первые лучи солнца появляются над горизонтом, и Питер Пэн выдыхает.
Я видела сотни рассветов. Они всегда поразительные, стоит отдать им должное, и каждый чем-то отличается от других.
Но сейчас рассвет меня не волнует.
Вместо того чтобы глядеть на солнце, я смотрю на Питера Пэна.
Когда он щурится, тонкие морщинки в уголках глаз прорезаются глубже. Он приоткрывает рот – губы влажнеют, – а потом легонько хмурит брови, набирает в лёгкие воздух и задерживает дыхание.
Его глаза блестят.
– Красиво, – шепчет он.
– Да, – соглашаюсь я.
Пэн смотрит мне в лицо, мгновенно переводя взгляд на рот.
– Я скучал по тебе, – признаётся он.
– Больше, чем по солнцу? – парирую я.
Он смеется, подносит мою руку к губам и нежным поцелуем касается тыльной стороны ладони.
– Я скучал по свету и теплу, но и то и другое меркнет в сравнении с тобой, Дарлинг.
– Ты вернул свою тень и сделался романтиком? – поддразниваю я, но от его ощутимо серьёзного тона у меня ёкает под ложечкой. |