– Вы думаете. Комаров примирится с этим? Я как‑то говорил вам: этот человек – ненормальный.

– Ему придётся примириться. Если он проиграет через две недели, с ним кончено. Вот и все.

– В тот же самый вечер вы мне сказали кое‑что.

– Что?

– Вы сказали: если на российское государство нападут, оно будет защищаться.

– Что такое, чёрт вас возьми, вы знаете, чего не знаю я?

– Я не знаю ничего. Я подозреваю. Разве вам не известно, что подозревать – это российская профессия?

Петровский посмотрел на телефонную трубку и перевёл взгляд на раскрытый чемодан, лежавший на узкой койке в его комнате в казарме.

– Он не посмеет, – заявил он. – Никто не посмел бы.

– Язов и Крючков посмели.

– Был 1991 год. Другое время.

– Только потому, что они провалили все дело. Почему бы вам не остаться в городе на праздник? На всякий случай.

Генерал‑майор Петровский положил трубку и начал вынимать вещи из чемодана.

* * *

30 декабря в пивном баре Гришин заключил сделку со своим последним союзником. Его собеседником был кретин с круглым животом любителя пива, но он являлся ближайшим соратником главаря уличных бандитов из движения «Новая Россия».

Вопреки напыщенному названию ДНР мало чем отличалось от неорганизованных группировок татуированных бритоголовых бандитов с ультраправыми лозунгами, которые существовали и развлекались за счёт грабежей на улицах и преследования евреев или того и другого вместе, по привычке выкрикивая лозунги во славу России.

На столе между ними лежала пачка долларов, принесённая Гришиным, и представитель ДНР с жадностью на неё поглядывал.

– Могу предоставить пятьсот хороших парней в любую минуту, когда захочу, – сказал он. – Какая работа?

– Я пришлю к вам пять своих черногвардейцев. Вы подчиняетесь их боевым приказам – или сделка отменяется.

«Боевые приказы» – это звучало хорошо. По‑военному. Члены ДНР гордились, называя себя солдатами Новой России, хотя никогда не присоединялись к СПС. Они не очень любили дисциплину.

– Что надо делать?

– Накануне Нового года, между десятью и полуночью, взять штурмом и удержать мэрию. И соблюдать указание: до утра никакого спиртного.

Главарь ДНР задумался. Каким бы тупым он ни был, он сумел сообразить, что СПС затевает большое дело. Да и пора уже. Он наклонился над столом, и его рука сжала пачку долларов.

– Когда всё закончится, мы доберёмся до жидов.

Гришин улыбнулся.

– Мой личный подарок.

– Отлично.

Они договорились о деталях сбора ДНР в сквере на Пушкинской площади, в трёхстах метрах от которой находится особняк, где размещается правительство Москвы. Это не привлечёт особого внимания: здесь всегда полно народу, поскольку рядом находится очень популярный в этом городе «Макдоналдс».

Придёт время, думал Гришин по дороге, и о московских евреях позаботятся по‑настоящему, да и об этих подонках из ДНР тоже. Вот будет смешно, когда и тех и других посадят в одни и те же эшелоны и отправят на восток, в Воркуту.

* * *

Утром 31 декабря Джейсон Монк снова позвонил генерал‑майору Петровскому. Тот находился в своём кабинете в штаб‑квартире на Шаболовке, где оставалась лишь половина сотрудников.

– Все ещё на посту?

– Да, чёрт бы вас побрал.

– У ГУВД есть вертолёт?

– Конечно.

– Он может вылететь в такую погоду?

Петровский посмотрел через зарешечённое окно на низкие, свинцово‑серые тучи.