|
Лоренц никогда не увиливал от обсуждения серьезных проблем и никогда не опускался (а здесь, на “Ирил М’Гауне”, этим грешили слишком уж многие) до того, чтобы трезвонить об ошибках и просчетах своих коллег-офицеров. Он всякий раз просто указывал на то, что, по его мнению, требовалось улучшить или исправить, а выводы предоставлял делать ей самой. Перебранки и взаимные обвинения его нисколько не интересовали. Зато интересовало другое: как сделать, чтобы искореженный “шторм” снова заработал, чтобы исправно работали лазерные орудия, а солдаты и офицеры действовали четко и профессионально… Всегда невозмутимый, в любых обстоятельствах сохраняющий трезвый, практический ум, полковник Лоренц, с его отношением к службе и вообще к жизни, просто не мог не привлечь пристального внимания Жанель. Она ведь и сама всю жизнь интересовалась практическими делами куда больше, чем сетованиями по поводу того, как все вокруг скверно. Очень скоро Баррет стала беседовать с Лоренцем о том, как бы вновь привести базу в божеский вид, практически ежедневно. И практически так же скоро полковник Лоренц стал для нее просто Ари.
А еще через некоторое время он стал для нее кем-то большим, чем полковник. Но это, впрочем, уже никого, кроме них двоих - Ари и Жанель, - совершенно не касалось. А из динамиков компьютера опять раздалась пальба - непрерывный грохот очередей автоматической пушки. Да еще болтовня по рации офицеров и солдат, старающихся наилучшим образом выполнить общую для всех них задачу. Так, значит, это та самая площадь? В памяти Жанель всплыли картины их совместного с Ари путешествия в Равенну девять месяцев тому назад. У обоих был выходной, и они занялись личными делами. На том, чтобы посетить именно Равенну, настоял Ари: его интересовали древние мозаики. Жанель, не будучи поклонницей старинного искусства, согласилась лишь ради того, чтобы воспользоваться возможностью немного подтрунить над его слабостью, и немое восхищение Лоренца, застывшего тогда подле древних изображений одетых в строгие монашеские рясы черноглазых фигур, ее немало удивило. Не меньшее удивление Жанель испытала и от того, что эти пришедшие из глубины времен устилающие стены и полы одной из старинных гробниц мозаики затронули какие-то глубинные, неведомые доселе струны и ее собственной души. Эффект усилило выражение лица Ари, слишком уж похожее на печальные и глубокомысленные лики средневековых святых. Через пару часов, сидя в одном из уличных кафе, Ари пил красное вино и, сотрясая свежий вечерний воздух древнего города заразительным смехом, делился впечатлениями. Жанель только улыбалась и кивала, чувствуя себя не в силах противостоять каким-то мощным флюидам, исходившим от ее спутника, оказавшегося куда более разносторонней личностью, чем можно было подумать, видя его лишь на службе. Именно тогда она поняла, что в душе Ари сокрыто куда больше прекрасного и удивительного, чем она подозревала, и чтобы докопаться до всех тайников этой души, нужны долгие и долгие годы. Если, конечно, на протяжении этих лет оба они останутся живы. Да, если они выживут… Земля двадцать первого века - уже вовсе не то тихое, спокойное местечко, каким она казалась до появления пришельцев. Жанель вполголоса рассмеялась, вспомнив о том, что конец девяностых годов прошлого столетия кажется теперь идиллией по сравнению с тем хаосом, в который превратился мир в последние годы. “Паула, там, в вашем районе, все чисто?” “Никаких проблем, босс. Только вот слишком уж много мутонов путается под ногами. Один едва не вырвал с корнем руку Кливу, но Клив еще жив, рана не опасна…” “Он работает. Работает четко и слаженно, следя за тем, чтобы все подгруппы действовали сообща”, - подумала Жанель. Она отбросила воспоминания и опять склонилась над проклятым листом бумаги. Да, все они тут работали и старались действовать сообща эти долгие тринадцать месяцев. Дела пошли на поправку. “Ирил М’Гаун” сделалась наконец надежной базой, на которой престижно служить. |
