Тридцать ярдов до тимпана… Двадцать ярдов…

Вот наконец и спасительный церковный вход. Ари остановился в тени тимпана и выглянул на погруженную во тьму площадь, озаряемую лишь изредка вспышками взрывов и выстрелов. Прислушался. Все увеличивающаяся ярость, частота и интенсивность пальбы позади храма Святого Виталия давали понять, что еще одно подразделение его группы начинает выгонять затаившихся там пришельцев на открытое место. “Давай-ка лучше пошевеливайся, - сказал он себе, - пока эти твари не повыскакивали из-за церкви и не обнаружили тебя как раз посреди площади”.

Он еще раз глубоко вздохнул. Даже странно, насколько сладостны такие торопливые вздохи в разгар боя, когда ты не уверен, доведется ли в следующую секунду еще раз набрать полные легкие воздуха… Затем он сорвался с места и, выскочив на площадь, повернул вправо, в направлении массивных ворот мавзолея Галлы Плацидии. Вновь под ногами старинная мостовая, вновь ни единого кирпичика, за которым можно было бы укрыться, вокруг… яркие вспышки и грохот взрывов в ночи. Крики живых, стоны и хрипы умирающих. Сирены тревоги… И стрельба, стрельба, стрельба…

К счастью, ни один- осколок, ни один лазерный луч, ни одна пуля не коснулись его тела. Ари со звоном с разбегу налетел прямо на громадные решетчатые ворота, повис на них, огляделся по сторонам. Ворота оказались заперты: рабочий день музея окончен. Никакой возможности проникнуть вовнутрь и отыскать укрытие. Ладно, черт с ним…

Ари отцепил руки от решетки ворот и опять повернул направо. Вот она, эта гладкая железная коробочка, приделанная к стене возле самого входа в храм, с давно знакомой надписью: “LUMINATIO AUTOMATICO, 200L”.

Лицо Ари приняло виновато-грустное выражение; он печально покачал головой,

- Прошу извинить, ребята, - проговорил полковник, поднося к плечу плазменную пушку. Прицелился со всей возможной в этой густой тьме аккуратностью и точным выстрелом снес один из углов железного ящика.

В лицо хлынул жар, едкие испарения расплавленного металла и отвратительная гарь сожженной лазером краски. Ари закашлялся, размахивая обеими руками, чтобы отогнать дым, затем наклонился к земле, рассматривая то, что оказалось под ногами.

“Ой-ей-ей-ей-ей! Черт бы побрал…” - сокрушенно забормотал он. Едва ли не все монеты, вывалившиеся из раскуроченного ящика, расплавились, и перед ним покоилась теперь лишь бесформенная груда металла. Ари послал несколько проклятий своему слишком уж безжалостному оружию. К счастью, вскоре удалось отыскать чуть поодаль пару монет достоинством в сотню лир, выпавших из контейнера одними из последних и оставшихся целехонькими.

- Ну вот и славно, - вполголоса проговорил полковник и выпрямился.

Он отправил монеты в прорезь железного ящика, мысленно произнося молитвы, чтобы механизм не оказался поврежден в результате его стрельбы. Первая монетка пошла. Теперь нажимаем на рычаг. Вторая монетка пошла. Еще раз на рычаг.

А теперь ждите…

Ждите…

И вдруг, как гром среди ясного неба - ослепительное и яркое праздничное освещение. Над Пьяцца де Сан-Витале будто взошло жаркое южное солнце: из десяти различных осветительных систем, расположенных в самых разных местах, ударили ослепительные лучи дуговых натриевых прожекторов. Фасад мавзолея Галлы Плацидии и церкви Святого Виталия и все пространство между ними так и засверкало. Мрачные серые контуры старинных зданий в мгновение ока сделались благородными кладками средневекового красного кирпича с желтовато-белыми известняковыми плитами и несравненным, добытым в древнейшие времена на шахтах, которые теперь уже давным-давно выработаны дочиста, мрамором. Городской совет Равенны по праву гордился этой недавно установленной иллюминацией. Ари как раз рассказывал об этом Жанель, когда они… Сколько прошло с тех пор? А ведь кажется, будто все случилось только вчера!

Прожектора стояли на некоторых домах вокруг площади и прямо посреди мостовой - в специальных углублениях, чтобы не мешали, перед фасадом мавзолея и церкви.