Скоро приближился к критским, идя сквозь толпу ратоборцев:

Критяне строились в бой вкруг отважного Идоменея;

Идоменей впереди их подобился вепрю, могучий;

Вождь Мерион у него позади возбуждал ополченья.

255 Их усмотревши, наполнился радостью царь Агамемнон

И предводителя критян приветствовал ласковой речью:

«Идоменей, тебя среди сонма героев ахейских

Чествую выше я всех, как в боях и деяниях прочих,

Так и на празднествах наших, когда благородным данаям

260 К пиру почетного чермного чашу вина растворяют;

Где предводители прочие меднодоспешных данаев

Пьют известною мерой, но кубок тебе непрестанно

Полный стоит, как и мне, да пьешь до желания сердца.

Шествуй же к брани таков, как и прежде ты быть в ней гордился».

265 И Атриду ответствовал критских мужей воевода:

«Славный Атрид, неизменно твоим я остануся другом,

Верным всегда, как и прежде тебе обещал я и клялся.

Но спеши и других возбудить кудреглавых данаев.

Битву скорее начнем; разорвали священные клятвы

270 Трои сыны! И постигнут их первых беды и погибель;

Первые, клятвы поправ, вероломно они оскорбили!»

Так он вещал, — и Атрид удалился, радостный сердцем;

Он устремился к Аяксам, идя сквозь толпу ратоборных:

Оба готовились в бой, окруженные тучею пеших.

275 Словно как с холма высокого тучу великую пастырь

Видит, над морем идущую, ветром гонимую бурным:

Издали взору его как смола представлялся черной,

Мчится над морем она, предводящая страшную бурю;

С ужасом пастырь глядит и стада свои гонит в пещеру, —

280 Вслед таковы за Аяксами юношей, пламенных в битвах,

К брани кровавой с врагом устремлялись фаланги густые,

Черные, грозно кругом и щиты воздымая и копья.

Видя и сих, наполняется радостью царь Агамемнон

И, к вождям обратяся, крылатую речь устремляет:

285 «Храбрые мужи, Аяксы, вожди меднолатных данаев!

Вам я народ возбуждать не даю повелений ненужных:

Сильно вы сами его поощряете к пламенным битвам.

Если б, о Зевс Олимпийский, Афина и Феб луконосец!

Если б у каждого в персях подобное мужество было,

290 Скоро пред нами поникнул бы град крепкостенный Приама,

Наших героев руками плененный и в прах обращенный!»

Так произнесши, оставил он их и к другим устремился.

Встретился Нестор ему, сладкогласный вития пилосский:

Строил свои он дружины и дух распалял их на битву.

295 Окрест его Пелагон возвышался, Аластор и Хромий,

Гемон, воинственный царь, и Биант, предводитель народов.

Конных мужей впереди с колесницами Нестор построил;

Пеших бойцов позади их поставил, и многих и храбрых,

Стену в сражениях бурных; но робких собрал в середину,

300 С мыслью, чтоб каждый, когда не по воле, по нужде сражался.

Конникам первым давал наставленья, приказывал им он

Коней рядами держать и нестройной толпой не толпиться.

«Нет, — чтоб никто, на искусство езды и на силу надежный,

Прежде других не пылал впереди с сопостатами биться

305 Или назад обращаться: себя вы ослабите сами.

Кто ж в колеснице своей на другую придет колесницу,

Пику вперед уставь: наилучший для конников способ.

Так поступая, и древние стены, и грады громили,

Разум и дух таковой сохраняя в доблестных персях».

310 Так им советовал старец, давно испытанный в бранях.

Царь Агамемнон, узрев и его, веселится душою

И, обратяся к нему, устремляет крылатые речи:

«Если бы, старец, доныне еще, как душа твоя в персях,

Ноги служили тебе и осталися в свежести силы?

315 Но угнетает тебя неизбежная старость; пускай бы

Мужи другие старели, а ты бы блистал между юных!»

И Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:

«Так, благородный Атрид, несказанно желал бы и сам я

Быть таковым, как я был, поразивший Эревфалиона.