|
Слушать ваши разговоры — это просто умора: каждый талдычит о своем, совершенно не обращая внимания на другого. Правда, вавилонского столпотворения не происходит — есть некая корреляционная функция, которая приводит ваши бредни к единому знаменателю. А правда жизни такова, что обычный мир каким был, таким и остался. И не очень-то он изменился за последнее десятилетие. Правительству это на руку — если удастся законсервировать перемены в обществе, то люди, которые правят сегодня, навсегда останутся у власти. — Но почему? Почему людям обязательно видеть то, чего не существует? — Ты живешь в реальности уже несколько дней. Тебе это нравится? Я хмыкнул. Паскудная штука — жизнь. Мокрые ноги, опоздание на встречи, прорва всяких неуправляемых случайностей, которые постоянно нарушают твои замыслы, — от порвавшейся под мышкой рубашки до машины, которая норовит сбить тебя на пешеходном переходе. И постоянное ощущение беспомощности перед обстоятельствами. — Ничего не получается, да? — спросил Шелест. — Дела идут не так, как хотелось бы. Все время попадаются какие-то подводные камни, которые тормозят твои начинания. И что бы ты ни пытался сделать, возникает масса проблем. Мир, в котором ты живешь, тебя не устраивает, а изменить его не в твоих силах. Рушатся мечты, разбиваются надежды. Ты уже столкнулся с этим? Я вздохнул. Шелест прав — именно это я и чувствовал. — А знаешь, сколько людей чувствовали то же самое до появления Иллюзиона? Девяносто из ста или даже девяносто пять. Зато теперь почти все они живут, вполне довольные своим существованием. Шелест положил локти на стол, уставившись мне в глаза острым взглядом. — Человек слишком слаб. Он слаб физически перед множеством опасностей, подстерегающих его на улице; он слаб духом в решении своих проблем. Ему всегда приходилось решать дилемму несоответствия окружающего мира человеческим воззрениям о том, каким должен быть этот мир. И решая эту проблему, люди переделывали мир вокруг себя. Теперь появился другой способ — увидеть действительность такой, какой ты хочешь ее видеть, не прикладывая никаких усилий. Слишком легкий способ, чтобы слабый человек не воспользовался им. — И что ты предлагаешь? — пожал я плечами. — Если люди хотят обманываться — это их право. — Я хочу сделать человека сильнее. Когда он сможет стать более сильным и независимым от окружающей его среды — я имею в виду каждого конкретного индивида, — тогда он не будет нуждаться в том, чтобы окружать себя иллюзиями. Ему не понадобится ни Иллюзион, ни компьютерный Омнисенс, ни другие виртуальные миры. Он сможет реализовать свои устремления в реальном мире. Вернуть человека к реальности — вот чего я хочу! Хороший лозунг, а? — Каким образом? — усмехнулся я. — Дашь каждому по миллиону рублей, а лучше баксов? — Деньги — ничто! — убежденно заявил Шелест и, видя мою кислую улыбку, добавил снисходительно: — Деньги — ничто, если на них нечего купить. Он допил чай и съел лимонную корку. — Я говорю об очень конкретных вещах. Физическая сила, живучесть, способность к регенерации. Если человек сможет выжить, попав в техногенную катастрофу, если ему будут не страшны несколько переломов и падение с высоты двадцати метров, если он сможет отращивать потерянные конечности и сожженную кожу, если он сумеет переносить жару и холод, меняя температурный режим организма... Все эти способности присутствуют у многих живых существ, не такая уж это фантастика. Если человек будет чувствовать себя менее уязвимым и беспомощным, если он будет силен, вынослив, полон энергии двадцать четыре часа в сутки, избавлен от болезней, ему просто неведомы станут сомнения и разочарования. |
