В прошлом полевой командир моджахедов, владелец изрядного состояния и торговец опиумом, четвертый президент Афганистана весьма заботился о своей безопасности и, не доверяя соплеменникам, препоручил ее иностранным наемникам. Этим утром часть из них, в составе Блада и его соседей по номеру в гостинице при президентских апартаментах, должны были сопровождать Раббани в неофициальной поездке на юг страны, в провинцию Гильменд. Там у того была назначена встреча с одним из влиятельных полевых командиров, старым другом и соратником. Точнее, это была не поездка, а перелет. В стране продолжалась война, и по дорогам даже президентскому кортежу ездить было опасно.

— Эй вы, поднимайте свои толстые задницы! — вернувшись в номер, принялся одеваться Блад. — Нас ждут великие дела и свершения!

В ответ послышалась недовольная ругань с бурчанием, и наемники быстро воспряли от сна, занявшись своим туалетом. Минут через десять в пятнистой униформе без знаков различия и с шевронами компании на груди все сидели за столом в смежном отсеке — кухне, подкрепляясь сэндвичами и горячим кофе.

Прошлое у них было примерно одинаковое. Отставной лейтенант Пирсон, в прошлом десантник, был уволен из армии за гомосексуализм; сержант Родригес, в бытность «морской котик» — за торговлю марихуаной; а последний и самый старый — майор Залесски отличился больше всех. Он был садистом и истязал пленных в Пакистане, где раньше служил военным инструктором.

Позавтракав, «солдаты удачи» закурили и, забросив ноги на стол, расслабились. Запищала лежавшая на столе мобильная рация, Залесски приложил ее к уху.

— Слушаюсь, босс, — пробубнил в микрофон и бросил парням: — На выход!

Те отворили створки встроенного в стену шкафа, облачились в бронежилеты с касками и, прихватив с крючков висящие там карабины М-4, пружиня берцами, вышли наружу, все четверо поднялись на крышу одного из дворцовых зданий, оборудованного вертолетной площадкой. Там стоял «Ирокез» американских ВВС, из кабины которого весело скалились пилоты.

— Хелло, парни! — поприветствовали их «солдаты удачи».

— Хелло! — ответили те, чавкая жвачкой.

Появился Сам, в шелковом одеянии, сопровождаемый двумя личными охранниками, и наемники изобразили строевую стойку. Величаво кивнув черным тюрбаном, президент первым шагнул в машину. За ним погрузились остальные, и стальная птица понеслась над столицей, в сторону синеющих вдали гор, затянутых легкой дымкой.

Приземлился вертолет спустя час у большого кишлака близ реки, окруженного полями опийного мака, зеленеющего в долинах. Навстречу уже пылил джип в сопровождении бронетранспортера, на котором сидели несколько вооруженных моджахедов в пакулях* и длинных рубахах.

— Ассалам алейкум! — низко кланяясь, выскочил из автомобиля и засеменил к вертолету упитанный бородатый крепыш, в чалме и расшитой золотом безрукавке.

— Ва алейкум салам! — сделал ему шаг навстречу высокий гость, и хозяин облобызал ему руки.

Они заговорили о чем-то на фарси — первый назидательно, а второй подобострастно, охрана же обменялась подозрительными взглядами. Правоверные не любили кафиров*.

Погрузившись в автотранспорт (президент был препровожден в джип, а охрана на броню), кавалькада тронулась обратно. Миновав окраину кишлака с арыками и уходящими в небо тополями, она направилась к центру и въехала в широко открытые ворота обширной усадьбы. Та была обнесена дувалом, с вышкой в одном из углов, на которой расхаживал часовой, и имела по внутреннему периметру несколько строений.

Машины остановились, президент был приглашен хозяином в одно из них, возведенное из камня и с претензией на архитектуру, а «солдат удачи», похожий на муллу старик расположил на открытой террасе другого.