Место преступления оцепили сотрудники районного УВД и там уже работали криминалисты. Но из-за тяжести преступления дело должны были вести Максимов и Фомин, и все данные передавали им.

Их «Волгу» пропустили к самому джипу, и она остановилась в пяти метрах от него. Вокруг было много милицейских машин, но еще больше милиционеров. Они стояли и курили вокруг и никто ничего не делал. В основном тихо говорили и переминались с ноги на ногу. Лишь двое сотрудников криминального отдела, один из районного, другой из МУРа, ковырялись в джипе.

Максимов и Фомин вылезли и подошли к командовавшему здесь полковнику Рощину – начальнику убойного отдела УВД Восточного округа. И шеф, и Алексей были давно знакомы с ним.

– Привет, Степан Петрович, – оперативники поздоровались за руку. – Что тут такое?

– Привет, Коля, – обрадовался Рощин. – Принимай командование.

– Опять «мясник», раз ты готов дело скинуть? – угрюмо молвил Максимов.

– Он самый. Двоих парней угробил.

– Показывай, – Максимов и Фомин пошли к джипу, но заглянул внутрь только полковник. Алексей смотреть на подобное не мог и влезать туда не собирался.

В салоне сидел криминалист Егоров и пинцетом складывал кусочки отрезанной человеческой плоти в небольшой целлофановый пакет. На лице у него застыла кислая мина, и было видно, что эта работа доставляет ему отвращение.

– Привет, Егоров, – поздоровался шеф.

– Привет, Коля, осторожно, не испачкайся.

Максимов осмотрел внутренности иномарки и пришел в ужас. Такого он еще не видел. На разложенных сиденьях валялись два связанных мужских тела – изрядно изуродованные. Под ними, на полу машины, чернела огромная запекшаяся лужа крови. Сиденья, на которых лежали трупы, пропитались ею насквозь. Кровь была на потолке, на дверях и на приборной панели. Да и тела были залиты ею с головы до пят.

– Множественные колотые раны в области груди, живота, лица, – пояснил Егоров. – И половые органы отсутствуют.

– Отрезаны?

– Отрублены. Били в них острым предметом большого размера, наверное, ножом, и искрошили на мелкие кусочки. Вот собираю. Они по всему салону разлетелись.

– Почерк тот же? – спросил полковник.

– Да, похож, но это станет ясно, когда сделаем идентификацию оружия.

– Этот маньяк совсем озверел. Каждую неделю трупы. Каждую неделю. – Полковник отошел от двери и взглянул на побледневшего Фомина. Тот не мог смотреть на кровь и стоял и ждал, когда командир разрешит ему отойти.

– А как с дорогой, кустами, с машиной? – спросил Николай Иванович у курившего поодаль Рощина. – С дверных ручек отпечатки сняли?

– А как же! Их несколько. После сличения тебе отправим. А со следами хуже. Здесь с утра много народу прошло, собачники, тот шофер, что трупы нашел, – наследил. Он и за дверцы хватался.

– Его допросили?

– Да. Протоколы пришлю. Все я тебе пришлю. Все. Себе ничего не оставлю.

Максимов понял жесткий юмор полковника. Вел дело Николай Иванович, и Рощин не хотел в него влезать. Ему своих забот хватало.

Алексей со скрытым отвращением походил возле джипа, поглазел на кусты, на толпу зевак у оцепления, но вскоре успокоился и подошел к шефу. Тот разговаривал с Рощиным и Егоровым.

– Если мотива нет, то мы его не раскроем, – говорил шеф. – Только при наличии мотива можно зацепиться за ниточку и распутать дело. Когда киллер убивает и то легче. А тут… Психически больной человек в порыве ярости мочит двоих. Ничего не берет и уходит.