Могу рассказать про новый роман, он пишется потихоньку на протяжении последних четырех лет, это будет тяжелая книга, черная. Ты никогда не хотел написать настоящую Черную Книгу? Чтоб экзальтированные подростки по ночам, тайком от родителей, ее открывали и дрожали от любопытства и страха?

— Пока нет, но после твоих слов задумаюсь. Хитер ты, да. — Вот видишь: способный сочинитель Рубанов на деле оказался расчетливым бухгалтером, который ставит галочки в клеточках. Это я использую здесь, а это — там… Чтоб реализовать планы, мне нужно несколько лет и трезвый подход. Согласен, нельзя работать на одном звуке, как в итальянской эстраде. Сто певцов, сто песен, все на четыре аккорда.

Я не боюсь, что те, кто приветствовал мой первый роман, отвернутся от меня после прочтения второго или пятого. Я на своей территории и буду делать, что хочу. Перестанут печатать — уйду в самиздат. Моя мать — учитель литературы и русского языка. Отец — учитель физики. Покойная бабка — учитель начальных классов. Покойный дед — учитель литературы и истории. Тетка — учитель литературы. Я родился в литературе и в ней помру. Через пятнадцать лет читателю будет не так важно, каков порядковый номер «Великой мечты». Хуже, если описанные там коллизии вообще перестанут кого-либо интересовать. Вот чего следует страшиться. «Эдичку» прочел я в двадцать два года — он не зацепил меня. Я тогда с ума сходил от суворовского «Аквариума», там такие железные ребята действуют, не спят, не отдыхают — работают шпионами. А в «Эдичке» герой сопли размазывает, грозит миру кулачком. В общем, не понравилось. И Юра (тот самый, прототип персонажа «Мечты», я оставил его настоящее имя) — именно он мне объяснил, что такое этот «Эдичка». Вскоре убили Юру, а я поехал в Питер отдавать мелкий долг, возникший, кстати, в связи с его гибелью, и на вокзале увидел «Дневник неудачника». Купил и в поезде стал читать. Жестоко разочаровался. Ни сюжета, ни связной истории — наброски, фрагменты, отрывки. А сейчас, спустя десять с лишним лет, перечитываю — и все там понимаю. Потому что сам не так давно пережил период совершенно лимонов-ский — ни работы, ни семьи, ни дома, ни денег, ни перспектив.

Вот в такие времена — когда из Космоса выпадаешь в Хаос — и пишутся неудачниками дневники. Когда нет абсолютно никакого желания организовывать свою боль и ярость в нечто связное, а тем более сюжетное (это была бы уступка миру!), — и ты швыряешь на бумагу свои мысли в их первобытном виде. Так Буковский выстукивал одним пальцем на машинке, не используя прописные буквы, а буржуа-издатели решили, что это фишка. Какая фишка, он просто пьян был и не заботился о мелочах.

— Тогда о мелочах. В чем состоят главные закавыки для современных молодых писателей? Писать некогда? Писать не о чем? Денег не платят?

И в чем, как ты думаешь, проблемы писателей пожилых? Почему романы вчерашних властителей дум так мало читают? Слава Богу, еще издают и Бориса Васильева, и Юрия Бондарева, и Гранина, и Бакланова — но для читателя новых времен их миры стали чужими. Я, так или иначе почитающий всех названных, воспринимаю это почти трагично. Хотя бы потому, что многие книги всех перечисленных в разы лучше многих известных сегодняшних книг. Или все получили сообразно заслугам?

— У современных молодых писателей нет проблем, я полагаю. Какие проблемы? Пиши давай! Не о чем писать — сходи «в люди». На войну. Жизнь всегда бурлит — зачем сидеть на бережку? Не издают — найди денег и сам печатай. Не покупают — продвигай. Не платят — радуйся, ты должен быть злой и голодный. Сделаться сытым и благополучным — невелика премудрость. Стариков — да, я б их пожалел, только жалость унижает.