Изменить размер шрифта - +

Рэп озабоченно рассматривал боковые ворота — они ему явно чемто не нравились. Как правило, восемь месяцев в году главные ворота замка были забаррикадированы снежными сугробами. Только небольшие ворота на малый двор связывали замок с городом, да и то их створки оставались раздвинуты лишь настолько, чтобы пропустить человека или лошадь. Подобная щель для армии не годилась.

Рэп просунул голову внутрь и огляделся, затем снова вышел.

— Пакостная штука этот щит, — проворчал он и уставился на главные ворота, угадывавшиеся на противоположной стороне двора. — Если пираты вовремя заметят опасность и доберутся сюда, они заблокируют эту щель и сумеют сдержать целую армию. Случись такое, мне поневоле придется выложить карты на стол и показать свое истинное лицо, а делать это я не хочу. Пожалуй, я устрою коечто другое. Пошли!

Колдун оттащил Инос по тропинке на десяток шагов. Даже скрип снега под ногами не помешал ей услышать скрежет петель главных ворот. Мерно, шумно и, безусловно, с помощью магии, две гигантские створки начали распахиваться, отодвигая огромные сугробы. Раздвинув их наполовину, Рэп прекратил воздействие.

— Вот и достаточно, — сказал он. — Любопытно, придет ли комунибудь в голову поинтересоваться, кто открыл ворота.

Пение слышалось теперь значительно громче, а пар от дыхания и жар от факелов клубился над головами толпы светлым облаком. Первая линия факелоносцев появилась в поле зрения. Люди взбирались по холму вверх, пробиваясь сквозь сугробы и кляня на чем свет стоит снегопады. Передние не могли остановиться, даже если бы захотели, их подталкивали задние. Таким образом, толпа сама себя выдавливала на холм с той же неумолимостью, с какой Рэп раздвигал ворота. Эта неотвратимо ползущая по холму масса людей была столь же сокрушительна, как подвижка пакового льда. Любой упавший будет безжалостно затоптан, и толпа даже не заметит этого, но передовому краю приходилось труднее всего. Остальные двигались по проторенному пути, и именно они распевали песни. Внезапно крытый проход изверг еще одну толпу. Именно они первыми влились во двор замка.

— Пошли! — распорядился Рэп, снова крепко сжав запястье Инос, и они, возглавив толпу, повели людей по подъемному мосту в заснеженный двор замка.

Инос помнила, какую упорную битву вел ее отец каждую зиму со снегом, чтобы двор оставался хотя бы относительно проходимым, и каждый раз король проигрывал сражение. Но в этом году никого не заботила заснеженность двора. Инос, барахтаясь в глубоком снегу, пробиралась сквозь сугробы, когда Рэп подтянул ее к ступенькам арсенала.

— Стой здесь и держи вот это. Смотри, они идут! — говорил Рэп спокойным, ровным голосом. Инос видела, что его дурацкие башмаки полны снега, а он и не замечает этого. И он совсем не казался усталым.

Инос осмотрелась и обнаружила себя на вершине стены с увесистым, чудовищной величины факелом в руках. Он шипел и трещал, извергая языки пламени по меньшей мере в руку длиной. Факел был так тяжел, что она чуть не уронила его.

Проход под аркой ворот замерцал огнями факелов краснегарцев и загрохотал от их топота. С обнаженными мечами, сияющими в красноватом свете, звучно хрустя промороженным снегом и распевая песни, толпа, как ураган, сметающий все преграды, ворвалась во двор.

Инос почувствовала, как ее сердце переполняется восторгом и на глаза наворачиваются слезы умиления. Она пришла к своему народу и призвала его на борьбу, и они, как один, сплотились вокруг своей королевы. Она готова была произнести речь, как только авангард повстанцев достигнет ее насеста. Героическим жестом Инос еще выше взметнула пылающий факел и воскликнула:

— Мои верные подданные…

Вопящий вал прокатился мимо нее. Никто из горожан не смотрел вверх. В любом случае ее голос потонул бы в людском гомоне, и, сколько бы она ни вещала, ее никто бы не услышал.

Быстрый переход