Чиновник особых поручений Крыжановский, служивший при Сипягине в МВД, в своих воспоминаниях отмечал:

“Вопреки ходившим рассказам и анекдотам, рисовавшим его лентяем, кутилой, пустым и бездельным, и даже глупым человеком, Сипягин был, по крайней мере за время своего министерства, на редкость усердным и внимательным работником.”

Перебирая в Ливадии докладные записки, император с удивлением обнаружил неизвестные ему доселе доклады и сообщения министра, которые вполне могли бы сойти за социалистические: Сипягин поддерживал идею кооперативного владения рабочих предприятиями, он предлагал завести для рабочих страхование и кредитные кассы, построить комфортабельные жилые дома при фабриках, устроить школы, издавать газеты, в общем – сделать из рабочих сознательных собственников, не испытывающих нужды.

Министр писал:

«масса беспорядков, волнений и вообще проявлений дикой необузданности рабочих исчезли бы или, по крайней мере, значительно сократились бы, если бы обращено было достаточное внимание на характер развлечений и отдыха рабочих образованием при фабриках столовых, чайных, читален, помещений для зрелищ и пр. Наряду с этим необходимо озаботиться устройством фабричных школ для подрастающего поколения рабочих».

Проблему составляло то, что владельцы предприятий плевали на рекомендации властей, вспоминая про них, только когда дело доходило до стачек и бунтов. Но зато тогда требования прислать войска и навести порядок были громкими, решительными и безапелляционными.

“Кому же ты перешёл дорогу, Дмитрий Сергеевич? – напряженно думал император, – за что же тебя убрали?” Во все эти эсеровские “во имя революции” он не верил ни единой секунды, ибо изучил гнилое нутро социал-революционеров ещё в “прошлой жизни”, когда не раз и не два убеждался – из каждой шумной акции эсеров во все стороны торчали уши состоятельных и влиятельных заказчиков. Одно только убийство великого князя Сергея Александровича чего стоит! Лепет, что это была месть за “Кровавое воскресенье”, при ознакомлении с хронологией событий не выдерживает никакой критики – подготовка к теракту началась, когда до этой печальной даты было ещё больше двух месяцев.

Так, может, и Сипягин пал жертвой политических интриг и подкопов, когда он просто оказался не в то время и не в том месте?

Лейб-лекарь Вельяминов, у которого Сипягин умер на руках, писал потом:

“Революционеры хорошо знали, кого они убивают, избирая свою жертву из числа приближённых Императора Николая II. Россия потеряла в Сипягине мало, но Государь потерял в нём очень много – истинного, верного и действительно преданного слугу. Сипягин принадлежал к тому типу людей, кои были так нужны Государю Николаю Александровичу и коих вокруг него почти не было”.

После краткого приветствия и благодарности императора за проделанный путь, собрание пошло совсем не по тому сценарию, к которому привыкли бывалые, искушённые в дворцовом этикете, офицеры.

– Мы разобьём нашу работу на две части, – в такт своим шагам сухо и чётко начал монарх. – Сегодня я просто буду задавать вопросы, а вы их будете записывать. После этого у меня состоится встреча с инженерами, а вы за это время в письменной, – император поднял указательный палец, – форме на них ответите, насколько можно, откровенно и развёрнуто… Затем я ознакомлюсь с вашими ответами, и далее мы продолжим работу в форме индивидуального общения. Тема всей нашей… – император задумался на минуту, потом улыбнулся и продолжил, – тема нашей конференции “Мнимые и реальные угрозы для Отечества”, в рамках которой я предлагаю рассмотреть следующее:

– Кто и что является главной опасностью для государства Российского?

– Престол и Отечество подвергается одним и тем же рискам или разным?

– Будут ли крестьяне бунтовать, если голод уйдёт в историю? Голод – это единственный источник волнений на селе или есть еще что-то или кто-то?

– Представляют ли сейчас опасность рабочие стачки, крестьянские волнения, забастовки студентов?… Или реальная опасность – это то, что провоцирует их на протест?

– Должно ли государство вмешиваться в трудовые споры работников и работодателей, если мы декларировали свободу заключения сделок, в том числе, соглашений о продаже труда? Правильно ли это – всей силой государства принуждать одну из сторон договора к соблюдению его условий, если она считает их неприемлемыми? Если да, то что власть может требовать взамен?

– Последний вопрос, на который я разрешаю не отвечать, если вы чувствуете неловкость или затруднения: может ли безопасность Отечества входить в противоречие с безопасностью первого лица государства? Если “да”, то что должны делать в таком случае правоохранительные органы?

– И в завершении – сообщение, а не вопрос.