Из-за постоянной нужды Мари начала преподавать физику в Севрской высшей женской школе. Экономила на всём и, в первую очередь, на своём здоровье. Семь километров туда, семь километров обратно… От недоедания и недосыпания постоянно кружилась голова. Сегодня что-то стало совсем худо…
Молодая женщина присела на парковую скамейку и тяжело опустила голову на руки. Господи! Дай силы дойти! Осталось-то всего триста шагов, не более…
– Мадам Кюри-Склодовска? Вам плохо? Требуется помощь? – раздался над ухом бодрый, слегка вальяжный голос.
Мари с трудом разлепила кажущиеся свинцовыми веки и с удивлением уставилась на франтовато одетого кавалера, сквозь цивильный костюм которого явно проступали военные эполеты и аксельбанты.
«Какого чёрта?!» – хотела уже произнести она, будучи не расположена к уличным знакомствам. Но молодой человек упредил её, подняв руки, и умоляюще сложив их перед собой.
– Прошу прощения, мадам, мы не представлены. Граф Шереметев, к вашим услугам. Флигель-адъютант Его Императорского Величества. Нахожусь здесь по высочайшему повелению и уполномочен Вам вручить личное послание Его Величества, а также оказать всемерную помощь, если таковая понадобится… Я не думал знакомиться на улице, направлялся к Вам домой и совершенно случайно увидел Вас в сквере…
В этот день Мари Кюри явилась в свою семью позже обычного. Точнее, явилась не она, а внушительная гора самых различных коробок и упаковок из магазинов с Елисейских полей, а также записка мужу с просьбой срочно приехать в ресторан "La Tour d’Argent".
– Пьер! Дорогой! – Мари буквально прыгнула на шею супруга, как только он поднялся на второй этаж, с которого открывался дивный вид на собор Нотр-Дам, – познакомься, вот это – посланник русского императора, а вот это, – Мари сунула в руки мужа пухлый конверт, – приглашение организовать в России и возглавить Радиевый институт под его личным патронажем и с начальным бюджетом… ты только посчитай, сколько там нулей!..
Декабрь 1900. Киев. Дом генерал-губернатора
– Я полностью разделяю ваш скептицизм насчёт этих скорострельных винтовок, Михаил Иванович. Но приказ есть приказ, и я не могу просто взять и выбросить в мусорник Высочайшее повеление. Поэтому мне придётся воленс-ноленс отправиться к полковнику Мадсену с предложением, от которого я лично не в восторге, и которое, уверен, не принесёт никакой пользы нашей армии. Я уже и так изрядно подзадержался у вас в гостях, и дальнейшее промедление, боюсь, приведёт к неприятностям…
– Спасибо, голубчик, спасибо, утешили старика, разбавили своим визитом мою тоску по столице, – генерал Драгомиров промакнул краешки глаз белоснежной салфеткой и, тяжело вздохнув, приступил к трапезе. – Вы знаете, я совсем покрылся мхом в этой дыре. Киевское генерал-губернаторство – это, по существу, такая ссылка, такая ссылка… Ну, а как вообще государь? Знаете ли, тут у нас такие слухи ходят…
Флигель-адъютант князь Оболенский кивнул лакею, держащему наготове запотевшую бутылку шампанского, и благодушно вытянулся в кресле. “Мне бы такую ссылку, старый пень!” – подумал он, с презрением поглядывая на престарелого генерала.
– К моему сожалению, – сказал он уже вслух, – я видел государя крайне мало, мельком. Представился – получил предписание – отбыл. Могу засвидетельствовать – после болезни он крайне резко поменялся. Будто это совсем другой человек… Вы меня понимаете? – и князь красноречиво покрутил пальцами в воздухе, едва касаясь головы… – Понимаете?
– Бедный мальчик, – генерал покачал головой и со вздохом упёрся глазами в тарелку, чтобы не выдать свои эмоции. |