Генерал Трепов потёр воспаленные глаза, расправил плечи и с силой потянулся так, что хрустнули суставы… Аж в ушах зазвенело, потом раздался противный, знакомый с войны протяжный свист, глухой удар… крыльцо под ногами вздрогнуло, как живое, а в грудь и лицо больно толкнуло взрывной волной, отбросив с крыльца обратно в коридор. Горохом на пол посыпались битые стёкла, смачно треснулась о косяк распахнутая дверь и через мгновенно заложенные уши приглушенно донеслись такие знакомые всем, побывавшим под обстрелом, шлепки падающих кусков земли после взрыва снаряда.

– А-ах! – заскрежетав зубами, генерал перевернулся на живот, подтянул ноги и поднялся на четвереньки… Вроде не задело… – Э-эх! – Поелозив рукой по стене, он нащупал косяк, уцепился за него мёртвой хваткой и поднялся на ноги, боднув закрывшуюся дверь, с жалобным скрипом отвалившуюся в сторону.

Прямо перед окнами гостиной, где только что шли переговоры императора с Нобелем, клубился дым и оседал столб пыли, а сама гостиная зияла глазницами выбитых окон и щербинами содранной до кирпичной кладки штукатурки. Секундное замешательство, тем временем, сменилось топотом множества ног, испуганными криками, матом, короткими командами «В ружьё!» «Поберегись!» и прочей суматохой, характерной для первых, послешоковых мгновений.

– Кхм! – с трудом пару раз хватанув воздух, прочистил горло Трепов, – господа офицеры! Ко мне! Герарди – к императору. Ратко – осмотреть место происшествия, Спиридович… – генерал внезапно замолк, тревожно прислушался и вдруг заорал уже во весь голос, – «Ложись!!!»

Опять свист, глухой удар, землетрясение… На этот раз столб дыма и пыли поднялся за гостиной, взметнув в воздух ошмётки садовых насаждений…

– Чёрт возьми! – скрипнул зубами Трепов, – да это же артобстрел! Классическая вилка! – Спиридович, Ратко, отставить осмотр! Определить, откуда бьёт орудие! Герарди – императора эвакуировать из виллы! Быстро!

Одновременно с последними словами на склоне ближайшего пригорка в полуверсте от виллы красочно расцвел и сразу же опал огненный цветок, и через мгновение донеслось еще одно «Крррах-х-х-х», слегка приглушенное расстоянием.

– За мной! – скомандовал Трепов и рванул в гору, забыв про раненую в деле под Телишем ногу, и про то, что из оружия у него – только обломок косяка, оставшийся в руках после бодания с дверью. Не рассчитывающие попасть на войну, молодые офицеры растерялись, засуетились, но видя, что обстрел вроде прекратился, а командир «пошёл в атаку», споро рванули за генералом.

В забеге опыта с молодостью, победила вторая, и когда запыхавшийся Трепов добрался до места последнего взрыва, Ратко осматривал груду металла, бывшую совсем недавно орудием убийства, а Спиридович крутил руки громко возмущающемуся корнету в гвардейской форме.

– Что тут происходит? – озадачил подчиненных генерал, озираясь по сторонам, морщась от боли в раненой ноге и резкой кислой вони сгоревшей взрывчатки.

– Ваше Высокопревосходительство, – официально начал Спиридович, – обнаружена сильно поврежденная взрывом полупудовая мортира и двое неизвестных в партикулярном платье, один из которых был еще жив, и если бы не этот, – жандарм злобно зыркнул на корнета, – я бы его успел допросить.

– Если бы не этот, – передразнил поручика связанный, – Вы бы лежали сейчас рядом с ним со ртом нараспашку. Ваше высокопревосходительство, – продолжил он, обращаясь к генералу, – наклонившись к раненому, поручик не заметил, как тот вытащил из-за голенища нож и… одним словом у меня не было времени и другого способа…

Пройдя вслед за взглядом корнета, Трепов заметил застывшего полусидя у камня крепко сбитого безусого парня, сжимающего в коченеющих пальцах правой руки испанскую наваху, лицо которого сомнительно украшала аккуратная дырочка прямо посреди лба.