|
Ежедневно я просила у Бога, чтобы он даровал понимание, как подобает вести себя на троне и железную волю для достижения поставленных целей… Каждый день, глядя на своего мужа, мягкого, доброго и совсем не способного к жестокой и циничной политической борьбе, я страстно желала в один прекрасный день проснуться и увидеть другого Никки, способного заставить уважать себя даже тех, кто его ненавидит, потому что без стальной хватки справиться с этой варварской страной невозможно – она, как норовистая лошадь, скинет любого седока, проявившего хотя бы тень слабины… А Никки весь состоял из слабостей. Милые и очаровательные в семье, они превращались в непрерывную череду facepalm, когда дело доходило до исполнения царских обязанностей. Эти неудачи висели, как дамоклов меч, занесенный над его и моей головой, опускавшийся всё ниже. Я страстно молила Бога, чтобы он выковал в своих кузницах для своего помазанника в России новый, стальной характер. И Бог, наконец, меня услышал и сделал, как я хочу… Но я даже представить не могла, как это страшно, когда твои просьбы исполняются…
– Сударыня, я просил Вас изъясняться в России по-русски, и не говорить о присутствующих в третьем лице, – произнес император, но Александра Федоровна уже его не слышала. – Ты – император из стали. Именно такой, какой нужен России – волевой, хорошо понимающий, чего хочешь, идущий к своей цели с настойчивостью железного дровосека из волшебной страны Оз, у тебя даже в глазах – раскалённое железо… Но ты уже не мой Никки… Ты заново родился для них, – императрица кивнула на заснеженное окно, – и умер для меня… И это очень-очень страшно… Книга, лежащая на коленях императрицы, закрылась с хлопком, прозвучавшим в тишине, как пистолетный выстрел. Император посидел с минуту, глядя в пол и переваривая услышанное, медленно, по-стариковски поднялся и застыл, нависая над Александрой Федоровной серой скалой. – И когда вы пришли к такому выводу? – тихо спросил он, стараясь ничем не выдать свои эмоции. – Ещё в Ливадии, когда ты в беспамятстве вцепился в мою руку и я вдруг отчетливо и ясно увидела, что ты меня тащишь через стремительный горный поток, я боюсь и упираюсь, а ты не обращаешь на меня никакого внимания, хохочешь и приговариваешь: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее…» И я поняла, что ты – это не ОН. Мой Никки остаётся на берегу и не делает ни единой попытки спасти меня… Потом ОН мне приснился еще раз, когда я уже вернулась в Царское село. Попросил прощения и сказал, что это был единственный шанс сохранить мне жизнь… Императрица подняла глаза, полные слёз: – Меня действительно хотят убить? Император, ни слова не говоря, на секунду прикрыл глаза… – И наследника? – в глазах женщины полыхнул ужас. – Это не наследник, – чуть хрипло произнёс император, – летом родится Анастасия… – Ну тогда понятно, – прошептала она чуть слышно и бессильно опустила руки. – Ничего Вам непонятно, сударыня, – раздраженно буркнул император, который наконец-то взял себя в руки. – И может быть как раз хорошо, что непонятно… Я, признаться, и сам нахожусь в некотором затруднении объяснить происходящее… Но я рад что мы выяснили отношения и между нами не осталось никаких тайн… Я действительно сделаю всё, чтобы вы остались живы и здоровы. Монарх поправил френч, стряхнул с него несуществующую пылинку и повернувшись кругом, направился к дверям, однако на полпути его остановил тихий, но чёткий голос Александры Федоровны: – Я знаю, кто такой Фальк… Император остановился. Посмотрел через плечо в глаза неподвижно сидящей в своем кресле женщины. |
