По моему приказу молодой человек обрил голову и стал монахом. Вступив в общину бонз, он порвал с прошлым и начал вести себя безукоризненно. Прежде всего он отказался от родового имени Фень и непристойной клички Маленькое Сокровище, получив от меня буддистский титул Письмена Верности. Я попросила супруга своей дочери, Цзу Шао, признать молодого человека дальним родственником, и он стал носить прославленное имя аристократического клана Цзу.

Выскочка оказался весьма одаренным. Письмена Верности обладал врожденным умом, не испорченным академическими занятиями. Скитания обострили его интуицию куда больше, чем могли бы любые чиновничьи интриги. Благодаря отваге и воображению он говорил намного выразительнее, чем мои советники с их суконным языком. Разнообразный опыт былой жизни обернулся довольно необычным сводом познаний. Не умея ни чертить, ни рисовать, Письмена Верности с блеском восстановил храм Белой Лошади. Он полистал сутры, запомнил несколько мантр и, поднявшись на помост, начал проповедовать учение с бешеным пылом. Весь Лоян сбежался послушать проповедь любовника Императрицы и узрел великолепный храм, сплошь увитый белыми лотосами. Над гигантскими плошками с ладаном, заслоняя небо, поднимались столбы дыма.

Сквозь пьянящую дымку слышалось заунывное пение монахов. В клубах курений появлялись Небесные Цари выше гор, и шла процессия бодхисаттв, разбрасывая повсюду лучи света. А в глубине зала верующие узрели наконец-то Письмена Верности. Сложив руки, он сидел в сердцевине усыпанного бриллиантами золотого лотоса. Широкий лоб, опущенные долу глаза, округлые мочки ушей — он казался почти небесным видением. По городу распространились им самим придуманные слухи, и вскоре Столица стала почитать Письмена Верности как воплощение знаменитого индийского монаха, наделенного целительской силой и колдовскими способностями.

Человека узнают по одежке. Когда мои стражи снимали с разжалованного советника шапку из лакированного льна, табличку слоновой кости и кожаный пояс, украшенный нефритом, тот, растрепанный, с перепуганными глазами, терял весь блеск государственного мужа и уже походил на клеймёного преступника-раба. А Маленькое Сокровище, облачившись в фиолетовую тунику и сев верхом на скакуна из императорских конюшен, в окружении дворцовых евнухов и подчиненных ему монахов из продавца любовных зелий превратился в значительную фигуру и без труда производил впечатление самого изящного из аристократов Столицы. Во Внешнем дворе помешанные на добродетели советники смотрели на скандального Письмена Верности свысока и писали мне возмущенные письма, напоминая и без того известные истории: как государи, увлеченные любимцами, пренебрегали обязанностями, а потому их страсть оказывалась пагубной для династии. Другие, предпочитающие держать нос по ветру, наперебой искали расположения этой новой силы. Военачальники падали перед монахом ниц, называя его Наставником. Мои племянники, дерзкие и неукротимые князья, придерживали узду, когда он садился на коня. С высоты своего трона я наблюдала эти сцены, не в силах сдержать улыбку. Письмена Верности был ложью, обернувшейся правдой. Письмена Верности был безжалостным зеркалом, которое я протягивала этому неразумному миру.

Начиная со второго года эры под девизом «Опущенных Рук и Сложенных Ладоней», я стала претворять в жизнь свое последнее изобретение. У входа в Запретный дворец я распорядилась поставить гигантскую бронзовую чашу. Разделенная на четыре части, с выгравированными золотом надписями, она предназначалась для сбора жалоб простонародья.

По всем уголкам Империи был распространен указ: «Отныне всякий человек, не занимающий государственного поста, может свободно обратиться к Верховной Госпоже, опустив письмо в это Вместилище Истины.