Потом наступила тишина. Мы стоя ожидали, когда Император вернется с утреннего «Приветствия». Сквозь переплеты окон просочились лучи утреннего солнца и упали на черные блестящие плиты пола — сотни увядших цветов.

У подножия трона на алом ковре с вытканными золотой нитью драконами в бронзовых треножниках горело сандаловое дерево. Но холод, подобно могучему орлу, парил между балками свода и колоннами, касаясь наших боков и спин, царапая щеки железными крыльями. Потупив глаза, спрятав в рукава сложенные руки и слегка наклонясь, я застыла в позе почтительного ожидания. Время в водяных часах утекало капля за каплей. Моя прическа в полтора локтя высотой, отягощенная пятью золотыми деревьями и прочими драгоценностями, становилась все более обременительным сооружением. Волосы с вплетенными в них дополнительными прядями и стянутые поверх особого приспособления из нитей бронзы больно дергали кожу. У меня ныл позвоночник, скручивало руки и ноги. И при этом я дрожала всем телом.

Где-то в отдалении послышался шум. Звук шагов, покашливания, потом кто-то вошел в зал. «Государь намеревается покинуть зал Правосудия!» — объявил распорядитель. По рядам женщин, пытавшихся хранить неподвижность, прокатилась волна нервных подергиваний. Многие, почувствовав комок в горле, тихо застонали. Одна девушка упала в обморок. Другая разрыдалась. Обеих тотчас унесли евнухи.

Внезапно музыканты ударили по бронзовым колокольчикам и в звучащие камни. Боковые двери раздвинулись. Два служителя в парчовых одеяниях на желтой подкладке, приподняв створки двузубцем из позолоченного дерева, так и застыли. В зал ворвался ледяной ветер. Прошло довольно много времени. Потом порог переступили слуги с горящими курильницами для благовоний и встали по обе стороны трона. И опять — ожидание. Затем снова вошли два евнуха: теперь — с круглыми веерами на длинных ручках. Так попарно императорские слуги и появлялись в зале, пока тишину не разорвал пронзительный возглас: «Божественный Сын Неба великой династии Тан!»

У меня кровь застыла в жилах. Я упала на колени и уткнулась лбом в пол. Бешеный стук сердца сливался с бесконечным шуршанием атласа и шарканьем шелковых подошв по ковру — буйными, неиссякающими потоками. По команде распорядителя я встала, прежде чем вновь пасть на колени и приступить к выполнению большого поклона. Стряхнув оцепенение после всех этих ритуальных жестов, я краем глаза уловила, что все светильники в зале зажжены. Трон окружила несчетная толпа евнухов: одни держали веера на длинной ручке — знак императорского достоинства, другие — принадлежности повседневной жизни: полотенца, ларчики с едой, чаши, кувшины, плошки.

Главный распорядитель Бокового двора начал выкликивать женщин в соответствии с рангом и возрастом. Меня захлестнули волны тепла. Я обливалась потом. Мне было страшно, что умело наложенная на лицо краска потечет, страшно, что я пропущу свое имя, страшно, что Император выберет одну из моих предшественниц, таким образом, удача вспорхнет, не успев коснуться меня крылом.

— Дочь By Ши Юэ, уроженка округа Вэнг Чуй провинции Бинь, Одаренная By, — вдруг донеслось до меня.

В голове звенело. Я вышла из общего ряда, опустив глаза, и медленно направилась к трону. Ноги под платьем дрожали. Я застыла на должном расстоянии от помоста и трижды распростерлась на полу. Совершая все это, я уже не знаю, каким образом, ибо смотреть на повелителя — наказуемое смертью преступление, мельком увидела господина в желто-коричневом одеянии и с простой белой лакированной шапочкой на голове. Разглядеть черты его невыразительного оплывшего лица я не смогла. Меня охватило ледяное разочарование — поистине, и северный ветер не приносит такой стужи.

Повелителю представляли одну девушку за другой, а он до самого конца не сказал ни слова.