Изменить размер шрифта - +
Так что следуй за мной. Тут на днях оказия была, и мне перепало пару кувшинов вина с южных виноградников. Я еще думал — надо бы повод хороший для распития столь чудесного напитка, и Единый услышал мои мысли, послал тебя! Так что не смей отказывать Ему!

Отец Ипат ткнул пальцем в верх, а затем поманил меня за собой. А, к чёрту! Лет десять не пил вино с южных земель. Так что не откажусь. Только…

— Тут такое дело, у меня только сорок минут свободных, больше не смогу задержаться.

 

* * *

Встреча со старым другом, с которым мы были знакомы ещё с имперского сиротского интерната, была как неожиданной, так и радостной. А хорошее вино только добавило в неё ярких красок.

Посидели, вспомнили детство и молодость. Как хулиганили, подшучивали над преподавателями и наставниками.

— А помнишь тот случай, когда пацан, что был на два года старше нас, банку краски в отхожую яму вылил! — улыбаясь, громким голосом спросил Ипат. — Ну, ему ещё завхоз наш приказал забор кованый покрасить, за провинность какую-то, а тот решил не выполнять наказание.

— Это когда престарелый ключник чуть на воздух не взлетел? — начал припоминать я.

— А, значит помнишь! — обрадовался настоятель. — Только не ключник, а сам завхоз. Он же трубку курить любил. И вот он значит уселся над ямой, раскурил трубку, чтобы совместить два, понимаешь, удовольствия. Ну и магический огонёк соскочил тогда с его пальца, и вниз упал. А там пары красочные.

— Да, рвануло тогда знатно, у нас даже занятия в тот день отменить хотели, из-за разбирательств. — рассмеялся я.

— Да что твои занятия, завхоз именно тогда заикаться начал. — расхохотался настоятель. — И трубку курить бросил! Да и ходить по нужде в общую отхожую яму тоже! Мы ж его так и звали потом — Нескромный.

Так, за разговорами мы и не заметили, как прошло свободное время. А потому, бросив взгляд на часы, висевшие на стене, я подскочил с табурета:

— Ипат, время! Опоздаю ведь!

 

* * *

— Ну вот, а ты переживал, что не успеешь! — Ипат хлопнул меня по спине, от чего я почувствовал, как там что-то лопнуло. Надеюсь, это не моя кожа, или какой-нибудь плохо заживший рубец, а что-то прилипло к дорожному плащу, только сегодня полученному вместе с новой формой.

Благодаря настоятелю, я смог получить лучшее место в почтовой карете — на заднем сидении, у окна. Можно будет и выспаться в пути, и отслеживать дорогу. Служба на границе не особо балует отдыхом, так почему бы не прокатиться с дополнительными удобствами.

— Ты так и не сказал, что неправильного с двадцатым километром. — напомнил я. Когда друг, провожая меня в министерство, узнал, куда мне выдали предписание, долго ругался. На мой вопрос — что не так? — он пообещал просветить, когда успокоится.

— В девятой башне-крепости на двадцатом километре уже четвертый командир за год меняется. Двух убили, один с ума сошёл. Последний едва ли три месяца прослужил. — шёпотом начал рассказывать настоятель. — С одной стороны хорошо, что в это опасное место направили тебя, ты точно справишься. А с другой… По хорошему, туда слуг Единого отправлять надо, с паладином во главе. В общем, странная история.

— Слушай, возьми вот это. — произнёс я, вспомнив про дубликат заявления. Протянув другу вчетверо сложенный лист, добавил: — Тут задокументированы все те странности, про которые я рассказывал тебе. Отправь по своим каналам святым отцам, может они поймут, что произошло в седьмой башне.

— И то верно, так проще будет. — согласился Ипат, принимая документ. Бросив взгляд на карету, уже ожидающую нас, он похлопал меня по плечу: — Эх, дружище, похоже почтальоны тебя уже заждались. Пора прощаться.

— Рад был увидеть тебя.

Быстрый переход