– Под арестом, тевтон, – пробурчал старик. – И не жди от меня благодарности за спасение.

– Я не прошу. Наоборот, благодарю тебя за то, что ты перевязал мои раны. И еще – я не тевтон.

Удивленный взгляд раскосых глаз:

– А кто же? Шрехт? Не похож.

– Из Империи. – Михаил перевел дух, отгоняя вдруг возникшую слабость, снова задал вопрос сокамернику: – За что тебя посадили?

– Я уцелел.

На некоторое время воцарилась тишина, потом фэлла вдруг словно прорвало.

– Моя внучка сбежала из дома, чтобы попросить у наместника Империи отменить решение правителя-тевтона отправить ее на учебу. И пропала. Последний раз ее видели здесь, в Гроссбурге. Да и резиденция имперского наместника недалеко. Я подумал, что поскольку она еще ребенок, не знающий ничего о внешнем мире, то пойдет в парк развлечений. И – ошибся, как видишь…

– Ничего страшного. Думаю, ты ее еще увидишь, старик. А теперь тебе не кажется, что нам пора выбираться отсюда?

– Но как?! Мы сидим с тобой в камере. Кто нас выпустит?

Михаил попытался улыбнуться и поморщился от боли – корочка на губах кое-где треснула, и брызнула кровь.

– Ты забыл, что я из Империи?

Он с трудом влез в карман, вытащил оттуда кусочек бумаги. Абсолютно обычный с виду. Сложил его вдвое, шипя от боли в поврежденной ударом трости руке. Фэлл с удивлением смотрел на эти манипуляции. Еще раз сложил листок. И еще, пока тот не стал квадратиком. Потом с размаху ударил по бумаге здоровой рукой и откинулся к стенке:

– Теперь осталось немного подождать…

И закрыл глаза, не заметив, как его сокамерник покрутил пальцем у виска…

– Меня – в лазарет, – негромко скомандовал Михаил. – Старика – в резиденцию. Охранителей – под арест до моего распоряжения! Всех, кто меня арестовывал и наводил порядок в парке.

– Служим Империи!

Синхронно грохнули латные рукавицы по броне. Еще миг – и в камеру скользнули гравиносилки. Шипя и отдуваясь от боли, Михаил переполз на них и едва ощутил мягкое покачивание, как вновь провалился во мрак беспамятства…

Михаил насухо вытер тело, короткие волосы, облачился в мундир.

– Займемся делами, пожалуй…

На экране появился встревоженный полуночным звонком гроссмейстер:

– В чем причина столь неожиданного вызова, господин наместник?

Михаил с презрением взглянул на него, и тевтон подобрался, предчувствуя неприятности.

– Я арестовал ряд лиц из службы охранителей за покушение на убийство. Они подлежат моему личному суду и выводятся из юрисдикции Ордена.

Фон Вальдхайм оказался потрясен не на шутку.

– Покушение на убийство?! Кого?.. Охранители… Вы с ума сошли, господин наместник?

– Ничуть. Сегодня вечером в парке развлечений Топлицзее я, будучи инкогнито, попытался пресечь попытку самосуда над одним из фэллов. Вместо того чтобы оказать мне помощь, тем более что я был ранен, охранители меня избили и бросили в камеру участка, не оказав даже медицинской помощи. Если бы не старик-фэлл, которого мне все-таки удалось спасти, вашему Ордену пришлось бы отвечать перед Империей за смерть принца по всей строгости имперского закона. Надеюсь, вы знаете, что бы ждало вас лично и ваш народ? Все произошедшее в парке запротоколировано и подтверждено свидетельствами очевидцев. Имперская Служба безопасности подготовила все необходимые документы. Так что… Я ставлю вас в известность, господин фон Вальдхайм.

Михаил прервал соединение и довольно улыбнулся: теперь гроссмейстера ждет бессонная ночь. И не одна.