— Может, Луи Давид? Он работает с большим размахом.

— Давид? Замечательно. Пусть приступает немедля…

Однако Наполеона, казалось, в эту минуту занимало совсем другое.

— Да, и еще кое-что…

Мужчины шагали вдоль шеренги из мраморных бюстов героев: Брут, Демосфен, Джордж Вашингтон…

— Я пригласил Папу Римского, ты в курсе?

— Да, слышал…

— Сейчас меня не остановят никакие расходы. Это будет один из важнейших дней в моей жизни.

— Если не самый важный.

Наполеон одобрительно посмотрел на своего спутника.

— Значит, и ты понимаешь, как важно, чтобы все прошло идеально?

— Разумеется.

— И почему все значимые персоны должны непременно присутствовать?

— Безусловно.

— Так вот… — Бонапарт помедлил. — Есть один человек, которого я бы очень хотел увидеть на коронации. Без него мой праздник будет… неполным.

«Дядя Грегорио? — пронеслось в голове Денона. — Какой-нибудь приятель из военного училища? Проститутка, с которой он потерял невинность?..»

В конце концов он решил промолчать и на сей раз.

— Я знаю, это ужасно тщеславно с моей стороны, — начал Наполеон, — но если уж Папа готов оставить свою резиденцию в Риме, то, может быть, некий джентльмен согласится приехать из… оттуда, где он живет?

Достигнув конца зала, он резко замер и вновь развернулся к Денону, весь напрягшись, словно кожа на барабане.

Где-то скрипнула дверь.

— Я имею в виду того, кто направил меня на этот путь, — продолжал Бонапарт, понизив голос. — Того, кто определил мою судьбу — и тем самым расписал ее наперед.

Денон бесстрастно смотрел на будущего императора.

— Я встретил его в Египте, — промолвил Наполеон. — Внутри Великой пирамиды.

У собеседника вытянулось лицо.

— Ты же знаешь, о ком я.

Денон задумчиво поджал губы.

— L'Homme Rouge, — шепнул Бонапарт.

Повисло молчание.

— «Красный человек», — повторил Наполеон и, не дождавшись ответа, рассердился: — Что ты так смотришь? В чем дело?..

Тут из другого конца зала донесся смех: к двери подходили, болтая, двое лакеев.

Вздрогнув, словно его застали за неприличным занятием, Бонапарт огляделся в поисках убежища, заметил резную дверь и втолкнул Денона в комнатку со шкафами и зеркалами. Убедившись, что они одни, он уставился на своего спутника ледяным взглядом.

— В чем дело? Ты его должен знать!

— Ну конечно, — ответил Денон и возвел глаза к потолку. — «Красный человек». Пророк под маской, с которым, по вашим словам, вы говорили в Египте.

— «По вашим словам»? — задохнулся Наполеон. — Что за речи? Ты-то в курсе, что мы с ним виделись. Разве не ты устроил нашу встречу?

Художник не проронил ни слова.

— Ночью ты сам явился ко мне во дворец на площади Эзбекия, причем с таким виноватым видом, будто кого-то обокрал. Помнишь, с тобой было полдюжины шейхов, которые отвели меня к Великой пирамиде.

— Это правда, я…

— Разумеется, правда!

— Правда в том, — не сдавался Денон, — что я был во дворце и показал вам дорогу…

— К Великой пирамиде? К царскому чертогу?

— Да.

— Ну тогда ты знаком с этим «красным человеком».