|
– Другого пути я не вижу, – отрезал Питер. – У нас нет времени церемониться с бунтовщиками. – У нас нет и сил, чтобы воевать на два фронта, – сказал Юлий. – А то я не знаю! Через час здесь будет генерал Краснов. Я хочу, чтобы ты присутствовал на этой встрече. – Честно говоря, я предпочел бы сначала помыться. – Потом помоешься. Пока он не пришел, нам надо многое обсудить. Информация из первых рук бесценна, а ты был в обеих горячих точках сегодняшнего дня. Если хочешь есть, скажи, нам принесут сюда. – Такие разговоры портят мне аппетит. – Значит, поешь позже. Что люди Клейтона думают об угрозе вторжения таргов? – Ничего. Он заявил своим, что это мистификация УИБ и закрыл доступ ко всем документам. – Кретин. – Вовсе нет. С его точки зрения, он все делает правильно. Его люди предали императора, но я не думаю, что все они готовы предать человечество в целом. Если люди Клейтона узнают правду, адмиралу будет сложнее удержать контроль над флотом. – Нужна информационная диверсия, – задумчиво сказал Питер. – Обсудим эту идею с Красновым. Люди Клейтона должны знать правду. У Питера Моргана был очень своеобразный подход к правде. Он говорил ее только тогда, когда это было ему на руку. Все остальное время он лгал. – Насколько я понимаю, вся эта история с восстанием держится, в основном, на личном авторитете Клейтона и, пока он жив, ситуация не изменится, – сказал Юлий. Просто неправильно, что у кого то может быть такой авторитет. – Значит, надо позаботиться о том, чтобы он умер. – Но надо работать изнутри, – сказал Юлий. – Лобовая атака не кончится ничем хорошим. Клейтон сидит на одном из самых защищенных военных объектов в том секторе галактики. – Краснов потерял всех своих агентов в Третьем космическом. Иначе Клейтон уже сотню раз был бы мертв. К нему теперь не так легко подобраться. – Отец, ты же тоже пилот. Ты должен понимать, какими потерями грозит прямой штурм «Зевса». Это даже если не принимать во внимание весь Третий флот, который находится под контролем Клейтона и вряд ли будет держаться в стороне. Перед вторжением таргов мы рискуем вообще остаться без кораблей. – И что бы ты сделал, если бы решение принимал ты? – Спустил ситуацию на тормозах. – А тарги? С мятежом Клейтона мы потеряли треть имперского флота. – При помощи лобовой атаки мы все равно эту треть не вернем. Даже если мы раздавим Клейтона, наши силы уменьшатся по сравнению с тем, что мы имели на начало кампании. Уменьшатся, а не увеличатся. Потери, отец, потери. – Официальный политический курс Империи пролегает через смерть Клейтона. – Я и не спорю с официальной политикой Империи. Но, как военный, я против открытого противостояния в космосе. – Ладно, оставим это на время. Что ты думаешь о таргах? – Последнее время все задают мне этот вопрос. – Значит, ты привык на него отвечать. Итак? – Их много. – Как они дерутся? – Мне сложно об этом судить по одной короткой схватке. У нас есть преимущество в скорости за счет гиперпривода, но по вооружению тарги нам не уступают. А если и уступают, то не сильно. А ты сам знаешь, что при огневом взаимодействии наличие гиперпривода не имеет решающего значения. Вообще никакого значения не имеет. Разве что позволит нам вовремя удрать. Но основной проблемы это не решает. – Да, планеты мы с места не сдвинем. Значит, вооружением они нам не уступают? – Торпеды, плазма, лазеры. Может быть, и что то еще, что они не стали пускать в дело ради одного разведбота. – Ты – хороший пилот. Я уже говорил тебе об этом? – Нет. Никогда. – Так говорю сейчас. |
