Рафаэлла погасила свет и легла в постель. Она очень любила эти пятнадцать — двадцать минут, перед тем как заснуть. Размышляла о том, что произошло за день, решала, что предстоит сделать на следующий день, и частенько утром само собой являлось правильное решение какой-нибудь возникшей проблемы.

На этот раз Рафаэлла не стала тратить время на Джина Мэллори.

Все ее мысли были сосредоточены на Фредди Пито и на том, о чем он умолчал сегодня утром, разговаривая с ней. Возможно, нос Зла снова его не подвел, потому что сейчас внутри у нее все как-то подозрительно сжималось, а это был верный признак того, что дела обстоят не так, как кажется на первый взгляд. Рафаэлла внимательно прочитала полицейский рапорт и отчеты психиатров. Она заставила себя просмотреть протокол медика судебной экспертизы и фотографии троих мертвых членов семьи, сделанные криминалистической лабораторией. И сейчас она думала как раз о них. О той информации, которая в них содержалась, и, что намного важнее, об информации, которой в них не было.

Рафаэлла снова и снова ловила себя на одной и той же мысли: почему Фредди зарубил всю свою семью? Ярость? Хорошо, время от времени со всеми случаются припадки ярости. Работа с Элом Холбином, например, приводит ее в ярость, но ей никогда не приходило в голову броситься на него с топором. Должна быть какая-то серьезная причина. И еще: где скрывается Джо Пито, младший брат Фредди? Ходили слухи, что мальчик стал свидетелем бойни и спасся бегством, чтобы остаться в живых. Он объявится, считает полиция, и достаточно скоро. Бедный малыш. Каково ему сейчас? Мальчика, конечно, пытаются найти, но не слишком стараются.

У них ведь есть психопат-убийца. За решеткой. Так кого станет волновать ребенок?

Рафаэллу. Потому что здесь скрывается что-то еще: не просто безумный Фредди, купивший этот топор и прикончивший своих родных. Почему так искалечены мать и дядя? Конечно же, наполовину обезглавленный отец выглядел не менее ужасно, но он получил только один удар. Нет многочисленных ран, как у тех двоих. Наконец Рафаэлла заснула. Ей снилось что-то довольно приятное, но иногда она видела мальчика — он потерялся, был испуган, и… было что-то еще, что-то смутное, выворачивавшее ей душу наизнанку.

На следующее утро довольно рано Рафаэлла уже была в тюрьме. Сержант Хэггерти, твердолобый пожилой полицейский, проработавший в полиции уже почти тридцать лет, лишь устало улыбнулся ей и сказал, что она может провести здесь хоть весь остаток своих дней, болтая с этим сумасшедшим подонком, — ему, мол, все равно. Конечно, конечно, он об этом никому не расскажет. Рафаэлла знала, что сержанту отнюдь не все равно, но лейтенант Мастерсон держал свое слово — только бы дело ограничилось одним этим визитом.

Рафаэлла сидела в комнате для допросов за перегородкой из железной проволоки. Комната казалась не просто грязной, она производила гнетущее впечатление: облупленная светло-зеленая краска на стенах, казенные пластиковые стулья. Здесь не было телефона, всего лишь решетка, отделявшая заключенных от посетителей. Молодой охранник с бесстрастным лицом — он уже многое повидал на своем веку и хотел уберечь себя от новых впечатлений — легонько втолкнул Фредди Пито в комнату.

Рафаэлла внимательно, как и раньше, оглядела Фредди. Никогда в жизни ей не доводилось видеть более жалкого юноши. Парень не выглядел как маньяк, скорее он был смертельно напуган всем случившимся.

Прошло целых десять минут, прежде чем она сумела хоть немного разговорить его.

По словам Фредди, он купил топор по просьбе отца. Эта тема была ему знакома.

— Мистер Пито, вы сообщили об этом полицейским? — спросила Рафаэлла, пытаясь говорить спокойно и очень тихо; она старалась ни на секунду не сводить глаз с его лица.

— Да, мэм, но они назвали меня паршивым вруном и сумасшедшим. Я говорил им много раз, но без толку.