— Не понял, что ещё за дела? — Губернатор наконец обратил на меня внимание. — Всё закончилось, ты спасён. Не глупи, парень.

Я лишь развёл руками и скорчил скорбную мину, продолжая поддерживать барьер.

— Гражданский, ты совсем охренел⁈ — зарычал мускулистый полковник. — Сейчас я проломлю твой щиток, и тебя вылечат насильно! Лучше сдайся по-хорошему!

— Никак не могу. — Из-за синяков и опухшего лица моя улыбка наверняка получилась не такой жуткой, как мне бы хотелось, но полицейский всё равно скривился. — Хотите показать меня на камеры? Хорошо, но только в таком виде.

— Не искушай судьбу, Покровский, — нахмурился губернатор. — Ты поднял слишком много шума.

— Поэтому в вашу версию всё равно не поверят. Свалите всё на исполнителей, покарайте зарвавшихся дворян, и тогда волнения спадут. А иначе… — Не стал договаривать. Зачем, когда и так всё понятно?

Меня ещё немного поуговаривали и решили, что хрен с ним. Тем более адвокат наконец вспомнил, кто ему платит, и начал забрасывать губернатора списком исков, которые он вот-вот предъявит областным властям. Пришлось обещать выплатить мне компенсацию за полицейский произвол и недоработку имперской администрации.

— Господин, журналисты рвут и мечут, требуют немедленно показать им Покровского! Акулы чуют кровь! — закричал подбежавший секретарь. — Что нам делать?

— Какие же они у вас распущенные, — поморщился адвокат. — У нас бы они и пикнуть не посмели без специального разрешения.

— Это называется свобода слова, — не удержался я от шпильки.

Нужно подумать, нужны ли мне ещё немцы. Да, они независимы от нашего дворянства и хорошо знают своё дело, но всего за пять минут общения он умудрился посеять во мне сильное раздражение. Наверное, нехорошо, когда хочешь придушить собственного адвоката.

На самом деле всё объяснялось одновременно проще и сложнее: у немцев действительно все СМИ находились под железным сапогом. Этого несложно добиться, когда страна относительно маленькая и вся власть принадлежит одному могущественному клану.

У нас же информационное поле контролировали разные конкурирующие семьи, и никто не мог продвигать одно мнение, если оно не устраивало остальных. Сейчас я создал редкий случай, когда саратовские дворяне смогли быстро договориться в общем стремлении уничтожить бизнес рода Десали и захватить себе освободившееся место.

Губернатор прекрасно всё это понимал и быстро просчитал свою выгоду. Если он даст делу ход, то его наверняка вознаградят. Идея набирать управляющих из простолюдинов хорошо звучала на бумаге, но в реальности их было гораздо проще купить или запугать. Сложно не поддаться искушению, когда за спиной нет поддержки собственного могущественного рода, а имперская машина слишком неповоротлива, чтобы защитить всех. Получается, губернаторы всё равно обслуживали дворянство, но не собственные семьи, а тех, у кого получалось захватить влияние.

Мне вернули костюм и сумку с вещами, которые я перекинул через руку и, покачиваясь, пошёл за остальными. Подъём по лестнице показался настоящим мучением, но я мужественно стиснул зубы и кое-как взобрался наверх, тем самым окончательно приняв убитый вид. Двери открыли, и мы вышли на крыльцо. Я ожидал касания ледяного ветра, но несколько неприметных магов установили тепловой барьер.

Меня ослепили вспышки камер. Казалось бы, давно существуют телефоны с качественной оптикой, но почему-то большинство журналистов предпочитало допотопную технику. Из современных людей я заметил несколько стримеров. Они забрались повыше и вели прямые трансляции, не забыл занять большую часть экрана своим лицом.

— Прошу всех успокоиться! Сейчас будет официальное заявление! — Андрей подсказал, что Мещеряков Даниил Фёдорович был опытным политиком, сейчас шёл его третий срок.