|
Недоволин отвернулся, а входная дверь не скрипит. У него и в мыслях не было, что Шеховцова причастна к преступлению, просто посчитал своим долгом, выйдя на улицу, ей позвонить и сообщить последнюю информацию — в кабинете прокурора сидит «человек-очевидец», и если ей интересно… Разумеется, Шеховцовой было интересно. Она покинула свое рабочее место на третьем этаже, спустилась в коридор второго этажа, заглянула в приемную. Оттуда плавно перетекла в кабинет прокурора. Дальше, я думаю, понятно. Она потеряла в этой жизни многое, но еще не все. «Здравствуйте, — сказала она человеку, ожидающему прокурора. — У вас имеется информация?» — «Да, — ответил тот. — Я видел все, что произошло на озере. И разговаривать буду только с прокурором». Она решила, что он ее узнал — поскольку нахмурился и стал всматриваться в ее лицо. Потемнело в голове у следователя Шеховцовой. Она пробормотала, что должна забрать кое-что из шкафа, зашла со спины, взяла первое, что попалось под руку… Стерла отпечатки пальцев, выскользнула в коридор, побежала к себе на третий этаж… Самое смешное, что она ото сделала совершенно напрасно.
— Как это? — не понял Багульник. — Путаница, — объяснил Турецкий. — Заплутала в двух преступлениях, из которых была причастна лишь к одному. Регерт не был двадцать третьего апреля на Лебяжьем озере. Соседка сказала, что по субботам он ездит к матери в Спиринский дом престарелых. Слишком поздно соотнес я ее слова с фактами преступления. Но мало ли, может, в тот день не поехал… Я нашел место, где рыбачил Регерт. Это северная оконечность озера, напротив места, где рыбачил генерал. Места глухие, другие рыбаки там бывают редко. Он заметил, что на южной стороне осуществляется какая-то возня. Отправился туда по восточной тропе вдоль берега — возможно, из любопытства, возможно, спички попросить. Вот и стал свидетелем. — Но почему вы решили, что он не был там двадцать третьего? — проворчал майор. — След сапога в стороне от тропы, — объяснил Турецкий. — След принадлежит Регерту — я нашел у него в доме эти сапоги. То есть шел себе человек по твердой каменистой тропе в светлый полдень, и вдруг ступил вправо и погрузился в грязь. Зачем? Он же не слепой. Другое дело, если это происходило ночью! Человек торопится, он примерно знает, где тропа, но его движения неуверенны, сбивчивы, он оступается, что неудивительно в темноте, сапог погружается по щиколотку в грязь… — Убедительно, — важно кивнул майор. — Хотя и не факт. — Не факт, — подавил улыбку Турецкий. — Сегодня вечером я снова съездил в Корольково и повторно поговорил с соседкой. Она напрягла всю свои извилины и вспомнила, что в ту субботу Регерт также ездил в Спирино, а стало быть, в полдень он никак не мог быть на Лебяжьем озере. — Но мы же с ней разговаривали… — пристыжено пробормотал Татарцев. — Плохо разговаривали, — отрезал Турецкий. — Отсюда я сделал вывод, что Регерт был на озере в ночь на двадцать пятое апреля, что тоже подтвердила Роза Евдокимовна, поворошив извилинами. Итак, он рыбачит. Некоторым «психам» свойственно рыбачить ночью. Собственно, и не ночь уже, примерно пять утра… С южной стороны подъезжает машина, освещает берег фарами. Наблюдается возня. Что уж толкнуло Регерта стать очевидцем этой возни, знает только Бог, но он начинает продвижение по восточному берегу. Попадает в грязь, крадется дальше. И видит все, что происходит. А протекают события в свете фар. Две женщины и один… скажем так, юноша, выгружают из багажника тело, тащат к воде. Разуваются, вволакивают в озеро. А затем кто-то из вас… скажем, юноша, раздевается, ныряет в холодную воду, чтобы зацепить куртку генерала за корягу… Предположение оказалось в точку. |
