— А каким образом я должен сделать анализ? Я не ветеринар, Холмс, и уж тем более не химик. К тому же мы далеко от города.

— Уверен, вы найдете способ. — Он снова повернулся к миссис Бримикум и стал деликатно расспрашивать ее о смерти мужа.

— Было раннее утро. Я находилась в кухне. Мистер Брайсон только что вошел, проработав уже целый час. — Я заметил, что она старалась не смотреть на инженера Брайсона, и словосочетание «мистер Брайсон» давалось ей с трудом. — Мы, как правило, ели вместе, хотя мистер Брайсон всегда был занят и очень торопился. На завтрак он обычно съедал яичницу из одного яйца и тост.

— Яйцо? — заинтересовался Холмс. — Какое яйцо?

— Из нашего небольшого курятника за домом, — ответила миссис Бримикум.

— Понравилось ли вам яйцо в тот день? — спросил Холмс.

Миссис Бримикум опустила глаза.

— Мистер Брайсон отметил, что оно было превосходно. Помню, что Тарквин — мистер Бримикум — принес в тот день свежие яйца из курятника.

— Правда? — Холмс оценивающе посмотрел на Тарквина, брата погибшего. — Сэр, вы имеете привычку посещать курятник?

Тарквин взорвался:

— Конечно, нет! В детстве я всегда помогал Милли приносить яйца, а в тот день… было прекрасное утро — неужели человек не может изредка поддаться порыву?

Уэллс начинал терять терпение:

— Послушайте, Холмс, почему вас так заинтересовала эта история с утренней яичницей? Разве она не банальна? И разве вы не видите, что это причиняет боль леди Бримикум?

Я достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понять, что не бывает ничего несущественного — несомненно, в его подробных расспросах есть какая-то логика, которую никто из нас не может постичь. Но миссис Бримикум действительно начала сильно волноваться, поэтому Холмс перестал ее расспрашивать и позволил Тарквину провести нас в гостиную, где тот налил нам хереса.

— Вынужден признаться, что мистера Уэллса я не приглашал, — сказал он. — Поначалу я расценивал его интерес и настойчивость в желании прийти сюда как непрошеное вмешательство в горе моей семьи. Но я изменил свое мнение, обдумав последние трагические события. Теперь, когда вы здесь, я этому рад, мистер Холмс. Мне нужна ваша помощь.

— В чем?

— Ральф не просто лишился жизни, мистер Холмс, жизнь была у него отнята. После заключения следователя… полицию это дело не интересует. Я не знал, к кому обратиться, и…

Холмс поднял руки.

— Скажите точнее, что вы имеете в виду.

Бесцветные голубые глаза Тарквина пристально смотрели на Холмса.

— Смерть Ральфа не была несчастным случаем.

— Кто находился в камере инерционного корректора в момент трагедии?

— Только мы двое. Я и Брайсон, инженер моего брата.

— Значит, — вмешался я настойчиво, — вы обвиняете Брайсона…

— В убийстве. Все верно, доктор. Джек Брайсон убил Ральфа.

* * *

Холмс всегда нетерпелив в стремлении осмотреть место преступления, и Уэллс, без сомнения, получал огромное удовольствие, наблюдая за ним; а потому мы сразу согласились сопровождать Тарквина в камеру инерционного корректора, на место смерти Ральфа Бримикума.

Мы прошли около сотни ярдов по саду к отдельному строению. День уже подходил к концу. Я глубоко вдохнул воздух, наполненный ароматом деревьев, пытаясь проветрить голову после дыма паровоза. Было слышно кудахтанье кур, доносившееся, очевидно, из упомянутого миссис Бримикум курятника.

И вдруг, я даже вздрогнул от неожиданности, потревоженное моим приближением насекомое, размером не менее шести дюймов в длину, поспешно перебежало передо мной дорогу.