Форт располагался на вершине безлесного холма, потому что все деревья, росшие там раньше, пошли на строительство, но подножие возвышенности утопало в густой растительности. Сверху открывался вид на полноводную реку. Конники въехали на холм и первыми добрались до еще дымящихся руин форта, а за ними последовала медленная вереница янакон, груженных военным снаряжением. В соответствии с распоряжениями Лаутаро мапуче дождались, когда на холм взойдут все до последнего, и только тогда дали знать о своем присутствии жутким звуком флейт, сделанных из человеческих костей.

Губернатор, который едва успел спешиться, бросил взгляд между обгорелых бревен стены и увидел там плотно выстроенные отряды индейцев со щитами и копьями в руках. Во главе отрядов стояли токи, окруженные лучшими своими людьми. Вальдивия поразился увиденному и решил, что дикари своим умом дошли до принципов древнеримского военного построения, которым наследовали и испанские терции. А во главе этих индейцев не мог стоять никто иной, как токи, о котором он столько в эту зиму слышал, — Лаутаро. Он почувствовал, как волна гнева накрыла его и по телу покатились ручьи пота. «Этот паршивец умрет страшной смертью!» — закричал он.

Страшной смертью… В нашем королевстве страшных смертей было столько, что они навсегда останутся тяжким грузом на нашей совести. Мне придется отвлечься, чтобы рассказать, что Вальдивия не смог исполнить свою угрозу Лаутаро, который погиб в бою вместе с Гуакольдой спустя несколько лет. В короткий срок этот военный гений сумел посеять панику во всех испанских городах юга, которые пришлось эвакуировать, и дошел со своим войском до окрестностей Сантьяго. К тому времени население мапуче резко сократилось из-за голода и болезней, но Лаутаро продолжал сражаться, имея в своем распоряжении небольшое, но очень дисциплинированное войско, в котором сражались даже женщины и дети. Он вел войну умно и смело всего несколько лет, но этого оказалось достаточно, чтобы разжечь восстание мапуче, которое длится и по сей день. Родриго говорил мне, что во всей мировой истории очень немногие могут сравниться с этим молодым человеком, которому удалось превратить скопище нагих дикарей в самое грозное войско во всей Америке.

После смерти Лаутаро на его место встал токи Кауполикан, который был равен ему смелостью, но менее дальновиден.

Он попал в плен и был посажен на кол. Уверяют, что когда его жена Фресия увидела его в цепях, она бросила ему под ноги сына, которому было всего несколько месяцев от роду, крича, что не желает растить отпрыска побежденного. Но скорее всего, это очередная военная легенда, как и история о Деве Марии, появившейся в небе во время битвы. Кауполикан без единого стона принял ужасную казнь, когда острый кол медленно входил в его тело, — об этом нам в стихах рассказал молодой Сурита. Или его звали Суньига? Боже мой, я стала путать имена! Кто знает, сколько ошибок в моем повествовании. Хорошо, что я не присутствовала при казни Кауполикана и что Бог оградил меня от зрелища типичного наказания мятежных индейцев, когда им топором отрубают половину правой ноги. Впрочем, это не расхолаживает их: и без ноги они продолжают сражаться. Когда другому касику, Гальварино, отрубили обе кисти рук, он приказал привязать себе оружие к плечам, чтобы вернуться в бой. После таких зверств мы не можем рассчитывать на милосердие со стороны индейцев. Жестокость порождает жестокость — и так до бесконечности.

Вальдивия разделил своих людей на группы с конными солдатами во главе и янаконами в хвосте и приказал им спускаться с холма. Он не мог пустить конницу галопом, как обычно, потому что понимал, что она наколется на копья мапуче, которые, по-видимому, переняли европейскую манеру ведения войны. Сначала нужно было обезоружить копьеносцев. В первом столкновении преимущество было на стороне испанцев и янакон, и после недолгого, но ожесточенного боя мапуче отступили к реке. Их отступление было встречено радостными криками, и Вальдивия приказал возвращаться в форт.