Она двинулась в сторону дальних деревьев.

— На твоем месте я бы этого не делал, — сказал Пол.

— Ты не я, — ответила она.

— Когда вернешься? — нервничая, спросил Тодд.

Энн не ответила. Целенаправленным шагом она вышла на шоссе. Вдали виднелись крошечные фигурки, бредущие вдоль дороги. Из машин тут были лишь брошенные остовы, с распахнутыми настежь дверями. В ушах по-прежнему звенело от крика атаковавшего их монстра.

Ей требовалось какое-то время побыть одной. Она наслаждалось внезапным ощущением пространства.

С каждым днем они все сходили с ума, и все они — каждый в свое время — ломались от стресса. И она это знала. Это может происходить по-разному. И если кто-то из них ломается, он подвергает других риску. Этан, например. Он пережил какой-то срыв, и всех подверг опасности. У этого человека уже есть дурная привычка палить из ружья с закрытыми глазами. Он просто не так крут в бою, как другие. Энн не хотела обращать на это внимание, так как Этан обладал хорошим чутьем и предупреждал их об опасности, как в случае с танком и двуглавым червем. Коктейли Молотова тоже были его идеей. Он сделал реальный вклад, но если он сломается, то станет для всех обузой. Он будет занимать место в «Брэдли», потреблять дефицитные ресурсы. И что хуже всего, он не прикроет им спину.

Поэтому, как группа, они должны сделать непростой выбор. Энн не хотела бы, чтобы кто-то погиб, пока этот выбор не сделан. Если бы это зависело от нее, она оставила бы этого человека здесь, как они оставили госпиталь прошлой ночью. Это было бы печально, но необходимо.

Пройдя по дороге примерно с милю, она заметила густой черный дым, видимо валящий от горящей посреди шоссе машины. Она посмотрела в оптический прицел и увидела пару автомобилей оливкового цвета, одним из которых был «Хаммер» с включенными фарами, а другим — военный бортовой грузовик с объятой огнем кабиной, из которого и валил дым. Энн прищурилась, стараясь рассмотреть получше, но из-за пепла ничего не было видно. Видимость постоянно ухудшалась. На землю облаками черных снежинок продолжали опускаться тонны пепла, быстро превращающиеся в какую-то адскую вьюгу, кружившую вокруг деревьев и заволакивающую небо.

Энн повесила ружье на плечо, сунула руки в карманы и двинулась на запад.

Она знала, что Сержант, Пол, и другие выжившие становятся сентиментальными. Хотят узнать друг друга получше, и даже становятся друзьями. Они забывают, что сентиментальность сейчас непозволительная роскошь. Они забывают, что имеют эту роскошь лишь потому, что стали максимально жесткими. Потому что не щадят себя.

У нее было чувство, что другие бросили ее. Но они не двинулись вперед. Они сделали шаг назад. Они становились теми, кем были до конца света.

Энн же не могла возвращаться.

Приблизившись к «Хаммеру», она сняла ружье с плеча и стала двигаться осторожнее, держа оружие наготове.

Она чуть не споткнулась о первое тело. На земле среди сломанного оружия и россыпей гильз лежали четыре мертвых солдата, покрытые слоем золы. Головы у всех отсутствовали. Нечто обезглавило их, бросив останки на съедение птицам.

Из рации в кабине «Хаммера» наперебой звучали разные голоса, из которых в эфире постепенно остался только один, настойчивый женский, — Патриот 3–2, Патриот 3–2, это Патриот, как поняли меня, прием?  Десять секунд белого шума, потом обращение повторилось.

Что-то захрустело в деревьях, издавая вздохи.

* * *

Уэнди словно в оцепенении брела по усыпанной пеплом дороге, изучая адский серый пейзаж, колеблющийся от потоков горячего воздуха. Над руинами Питтсбурга, словно далекая буря, продолжала подниматься гигантская стена дыма. Тяжелые частицы устремлялись в небо, подхватываемые раскаленным воздухом.