– Ма, но она же за углом.

– Мне плевать. Лучше не рисковать, – она расплакалась еще сильнее.

Сморщившись, но понимая, что ему нужно сделать что-то, чтобы успокоить ее, Ник заставил себя вернуться в ее объятия анаконды, и прижать ее к себе, чтобы та могла выдавить всю кровь ему в голову. Он беспомощно смотрел на Ашерона.

Эш пожал плечами.

– Не смотри на меня такими несчастными глазами, парень. Это у Кириана были мама и сестры. Может, он скажет, что делать с ней. Я не знаю.

– Да прекратите вы оба, – его мама отошла и прижала руки к лицу, наконец, успокоившись.

– Сама знаю, что я ненормальная, ладно? Не могу ничего поделать. Вы оба не представляете, что значит для родителя узнать, что что-то плохое случилось с твоим малышом, когда ты не мог помочь ему. Будто вселенная высасывает весь воздух из твоих легких, и ты не можешь дышать, пока не увидишь, что он в порядке. Это невообразимый ад.

– А я ничего и не говорю, Миссис Готье. У меня нет проблем с вашим материнским инстинктом. Это вам плюс.

Ник поднял руки, защищаясь.

– Я не тупица и не хочу быть наказанным. Плачь сколько хочешь, мам. В любое время.

Она издала очень раздраженный звук, а затем нахмурилась, заметив новую одежду Ника.

– Что на тебе?

Ник посмотрел вниз и его посетило плохое чувство. Из-за всего произошедшего дерьма он совсем забыл переодеться.

«Я попал…»

– Одежда, – сказал он с сомнением.

От злости она зашипела, и в ожидании ее чрезмерной реакции сработал рефлекс Павлова – его желудок сжался.

– Ник, ты выглядишь как пошлый бандит, от которого не ждешь ничего хорошего, лишь проблемы! Хорошие мальчики не выходят на улицу во всем черном. Может ты еще отрастишь себе волосы до спины и проколешь уши и другие части тела, чтобы каждый думал, что ты обычный мусор, на которого всем плевать?

Напуганный ее тирадой, Ник бросил взгляд на Ашерона, который был обмотан в черное с ног до головы, и чье волосы спускались до середины спины. Плюс сережка в левом ухе и гвоздик на правой ноздре.

Эш был отличным примером того, что сейчас забраковала его мама…

Когда мама поняла, что необдуманно сказала о его друге, ее лицо запылало. Она повернулась к нему.

– Я не это имела в виду, Эш.

Эш по-доброму улыбнулся.

– Без обид, Миссис Готье. Меня и похуже называли и всего лишь пару часов назад.

Но его мать по-прежнему была в ужасе от своих бесчувственных комментариев.

– Я и не думала о тебе. Я знаю, что ты хороший человек и я не подразумевала иного.

– Да все нормально. Я вовсе не обижен, – в который раз повторил он. – Я так одеваюсь, потому что хочу, чтобы люди оставили меня в покое и переходили улицу, заметив мое приближение. Все что вы сказали Нику о восприятии других людей правильно, и я на вашей стороне на сто процентов.

– Но все равно это было необдуманно и жестоко, я бы не хотела так обидеть тебя, Эш.

– Знаю.

Ее лицо было грустным, она притянула лицо Эша к себе и поцеловала его в щеку.

– Я хорошего мнения о тебе и рада, что ты друг Ника.

– Спасибо… и на этой ноте я собираюсь испариться, чтобы вы могли переодеть сына, не волнуясь о чувствах, которых у меня нет, – он усмехнулся, затем посмотрел на Ника. – Увидимся завтра, симпатяга. Постарайся не влипнуть в неприятности до этого времени.

– До встречи.

Его мама не разговаривала, пока не ушел Эш, затем повернулась к Нику с таким взглядом, что ему захотелось выставить перед лицом распятие, чтобы отразить надвигающееся зло.

– И как ты объяснишь эту одежду, мальчик, и то, что я слышала от Алекса Пельте о том, что ты вступил в группу? Группа, Ник? Шутишь?

Он пожал плечами.