Джулия улыбнулась, будто ей сделали подарок, и тут же уселась, подтянула под себя ноги и свернулась калачиком, как котенок.

Габриель мог поклясться, что слышит ее мурлыканье. Взглянув на Джулию, он испытал мгновение покоя и почти счастья. Надо же, ему стало приятно, что эта девчонка устроилась в его кресле!

— Хочу вам кое-что показать, — произнес он.

Джулия вскочила с кресла и встала рядом с ним. Профессор выдвинул ящик и достал оттуда две пары белых хлопчатобумажных перчаток.

— Наденьте, — сказал он, подавая ей одну из пар. — (Джулия молча взяла перчатки и надела, стараясь подражать его движениям.) — Здесь у меня хранится одно из самых дорогих моих приобретений. Касаться их без перчаток — это святотатство.

Он открыл дверцу правой тумбы стола и извлек большую деревянную шкатулку, которую поставил на стол. У Джулии мелькнула мысль, что сейчас она увидит нечто страшное. Например, ссохшийся скальп какой-нибудь аспирантки, прогневавшей профессора.

Он открыл шкатулку и достал предмет, внешне похожий на книгу. Но это была не книга, а несколько сложенных гармошкой карманов из плотной бумаги. Каждый карман был подписан по-итальянски. Габриель пролистал карманы, пока не нашел нужный. Оттуда он осторожно извлек… Джулия затаила дыхание. Она не верила своим глазам.

— Узнаете? — горделиво улыбаясь, спросил Габриель.

— Конечно! Но ведь это… это не может быть подлинником.

Он тихо рассмеялся:

— К сожалению, нет. Для моих скромных финансовых возможностей подлинник недосягаем. Оригинальные работы были созданы в пятнадцатом веке. Это репродукции шестнадцатого века.

В руках он держал репродукцию известной иллюстрации к «Божественной комедии»: Данте и Беатриче в раю. Над их головами сияют неподвижные звезды. Сандро Боттичелли. Рисунок пером. Размер репродукции повторял размер оригинала — где-то пятнадцать на двадцать дюймов. Он тоже был сделан пером на пергаменте, завораживая обилием мелких деталей.

— Как вам удалось это достать? Я и не знала о существовании копий.

— Копии были. Эти, вероятнее всего, делал кто-то из учеников Боттичелли. Здесь полный набор. Известно, что Боттичелли нарисовал сто иллюстраций к «Божественной комедии», из которых сохранились лишь девяносто две. У меня есть все сто.

Глаза Джулии лихорадочно заблестели от волнения и восторга.

— Вы шутите?

— Ничуть, — со смехом ответил Габриель.

— Мне повезло. Когда я училась во Флоренции, Галерея Уффици устроила выставку этих иллюстраций. Восемь предоставил Ватикан. Остальные принадлежали какому-то берлинскому музею.

— Совершенно верно. Думаю, вы сумели оценить эти шедевры.

— Естественно. Но там было лишь девяносто две иллюстрации. Оставшиеся восемь я так и не видела.

— Их почти никто не видел. Но я вам покажу те самые восемь недостающих иллюстраций.

Время перестало существовать. Габриель показывал Джулии свои сокровища, а она в немом восторге взирала. Все это казалось красочным сном, пока голос Рейчел не вернул их обоих к реальности:

— Габриель, ты бы лучше угостил Джулию вином. И хватит мучить ее своим антикварных барахлом!

Услышав такое, Габриель выпучил глаза, а Джулия по-девчоночьи захихикала.

— Как вам удалось их заполучить? И почему они не в музее? — спросила она, видя, как профессор бережно возвращает иллюстрации в бумажные карманы.

Вопрос был не из приятных. Габриель поджал губы.

— Почему они не в музее? По очень простой причине: я не желаю раскрывать факт их существования. И никто не знает, что они хранятся у меня, за исключением моего адвоката, моего страхового агента, а теперь еще и вас.