Доктор Брукс щелкнула выключателем, и городской пейзаж за окном исчез. Затем она подошла к кровати и заговорила тихим, успокаивающим голосом:

— Не волнуйтесь, мистер Лэнгдон, для этого нет никаких причин. У вас легкая амнезия, но доктор Маркони уже убедился в том, что ваш мозг функционирует абсолютно нормально.

Бородатый врач тоже прибежал на звонок. Он проверил показания монитора, а тем временем его младшая коллега быстро объясняла ему что-то по-итальянски — Лэнгдон разобрал слово agitato, явно относящееся к нему самому.

Взволнован? — сердито подумал Лэнгдон. Скорее, ошеломлен! Теперь хлынувший в его кровь адреналин боролся с лекарством.

— Что со мной произошло? — настойчиво спросил он. — Какой сегодня день?

— Все в порядке, — ответила доктор Брукс. — Сейчас раннее утро понедельника, восемнадцатое марта.

Понедельник. Лэнгдон с трудом заставил себя вернуться мыслями к последним образам, хранящимся в глубине его сознания — темной, холодной, — и снова увидел, как он идет в субботу по гарвардскому кампусу читать вечерние лекции. Это было два дня назад? Он попытался вспомнить хоть что-нибудь относящееся к самим лекциям или тому, что было после, но паника только усилилась. Ничего. Кардиомонитор опять запищал быстрее.

Старший врач почесал бороду и отправился настраивать оборудование, а доктор Брукс снова присела рядом с Лэнгдоном.

— С вами все будет хорошо, — мягко уверила его она. — Мы определили у вас ретроградную амнезию — она очень часто наблюдается при травмах головы. Воспоминания о нескольких последних днях могут быть туманными или вовсе отсутствовать, но необратимых повреждений нет. — Она сделала паузу. — Помните, как меня зовут? Я говорила вам, когда вошла.

Лэнгдон на секунду задумался.

— Сиена.

Доктор Сиена Брукс.

Она улыбнулась:

— Видите? Новые воспоминания уже формируются.

Голова у Лэнгдона болела почти невыносимо, и все предметы поблизости немного расплывались.

— Что случилось? Как я сюда попал?

— Думаю, вам надо отдохнуть, а потом…

— Как я сюда попал?! — крикнул он, и писк монитора снова участился.

— Ладно, ладно, дышите глубже, — сказала доктор Брукс, обменявшись нервным взглядом со своим коллегой. — Сейчас расскажу. — Ее тон стал гораздо серьезнее. — Мистер Лэнгдон, три часа назад вы появились в нашем приемном покое с кровоточащей раной на голове и тут же рухнули без сил. Никто не представлял себе, кто вы такой и откуда взялись. Вы что-то бормотали по-английски, поэтому доктор Маркони попросил меня помочь. Я из Англии, а здесь работаю временно.

Лэнгдон почувствовал себя так, будто очнулся внутри картины Макса Эрнста. Какого черта меня понесло в Италию? Лэнгдон приезжал сюда раз в два года на искусствоведческую конференцию, но она проходила в июне, а сейчас был март.

Снотворное в его крови понемногу делало свою работу. Ему казалось, что сила земного притяжения растет с каждой секундой и пытается продавить его прямо сквозь матрас. Лэнгдон сопротивлялся ей, приподнимая голову, стараясь не заснуть.

Доктор Брукс наклонилась вперед — теперь она парила над ним, как ангел.

— Пожалуйста, мистер Лэнгдон, — прошептала она. — При травмах головы надо проявлять особенную осторожность в первые двадцать четыре часа. Вы должны отдохнуть, иначе можете причинить себе серьезный вред.

Вдруг раздалось потрескивание, и чей-то голос по внутренней связи произнес:

— Доктор Маркони!

Бородатый врач ткнул в кнопку на стене и отозвался:

— Si?

Из переговорного устройства полилась быстрая итальянская речь.