– Дью, чувствуешь? Пахнет бензином…

Дью даже не пришлось особенно принюхиваться, чтобы понять, что Малколм прав. Несомненно, бензин. Запах исходил изнутри дома. Черт!

Дью взглянул на напарника. Ладно, бензин или нет, в любом случае пора двигаться. Хотелось шепнуть об этом Мэлу, но чертов Синатра пел так громко, что пришлось перейти на крик.

– Ладно, Мэл, давай вперед, и побыстрее! Наш псих, видать, хочет спалить дом. Надо упаковать его прежде, чем он доберется до спичек, уловил?

Малколм кивнул. Дью отступил от двери. Он и сам, если нужно, мог бы выбить ее, но Мэл моложе и сильнее. Пусть позабавится.

Малколм отошел немного и с силой ударил дверь ногой – та распахнулась настежь, а вырванный металлический засов со звоном отлетел куда-то в сторону. Мэл вошел первым, Дью – за ним.

Песня в исполнении Синатры зазвучала еще громче – Дью скривился.

Перед ними открылась небольшая гостиная, которая вела в маленькую столовую и на кухню.

В кухне на полу в луже крови лежал труп женщины. Глаза широко раскрыты, горло перерезано. Сморщенный лоб, на лице застывшее удивление, не ужас… Именно удивление или, может быть, смущение – как во время напряженных раздумий над загадкой из «Колеса фортуны».

Мэл сохранил спокойствие, лицо его осталось бесстрастным, и Дью даже почувствовал гордость за напарника. Правильно, ведь в любом случае нечастной не поможешь.

Ботинки Дью хлюпали по коричневому ковру из грубого ворса. Ковровое покрытие было насквозь пропитано бензином, отчего сделалось еще темнее.

Мэл и Дью медленно двигались вперед.

Первая дверь направо. Мэл открыл ее.

Детская комната, а в ней еще одно мертвое тело. На сей раз – труп маленькой девочки. Малышке шесть лет; Дью знал об этом, поскольку успел ознакомиться с делом. На лице – стеклянная пустота. Рот приоткрыт. Личико залито кровью. В крови и футболка девочки с эмблемой «Кливлендских медведей».

Мэл остановился. Девочка – ровесница его сына Джерома. Дью в ту же секунду понял, что напарник, вероятно, убьет Брубейкера, как только они его найдут. И не собирался препятствовать этому.

Впрочем, долго здесь задерживаться было некогда. Дью нетерпеливо хлопнул Мэла по плечу. Напарник вышел из детской и закрыл за собой дверь. Впереди виднелись еще две двери: одна направо и одна – в конце коридора. По-прежнему играла музыка, заглушая все вокруг.

Мэл открыл дверь направо. Внутри спальни ни души.

Дью сделал глубокий вдох, и легкие наполнились парами бензина. Мэл открыл дверь.

И увидел Мартина Брубейкера.

Предположение Мэла, высказанное в патрульной машине, оказалось пророческим – в доме действительно находился сумасшедший.

Широко раскрыв глаза, с безумной улыбкой на лице Брубейкер сидел на полу в ванной, вытянув ноги. На нем была толстовка с капюшоном, вся пропитанная бензином, и джинсы. На ногах никакой обуви. Выше колена ноги были туго перетянуты ремнями. В одной руке мужчина держал оранжевую зажигалку, в другой – здоровенный тесак с зазубринами. Позади лежала серебристая канистра, содержимое которой медленно вытекало на черно-белый линолеум.

– Поздно заявились, легавые, – проговорил Брубейкер. – Мне сказали, что вы придете. Но знаете что? Я никуда не собираюсь, и их с собой брать не буду. Пусть отправляются туда сами, дьявол их побери!

Он поднял тесак и сильно взмахнул. Толстое лезвие разрезало джинсовую ткань и вонзилось в кожу чуть пониже колена. Раздался жуткий хруст, на пол хлынула кровь, смешиваясь с лужей бензина.

Брубейкер вскрикнул, взглянув на отрезанную ногу, и этот вопль ненадолго заглушил звуки оркестра и голос Фрэнка Синатры. Все произошло в считаные секунды.