Я вспомнил о Черубаэле. Смех напомнил мне о нем.

И тогда, несмотря на боль и немощь, я пошел вперед. Мой натиск был таким жестоким и неистовым, что на клинке Ожесточающей даже появились сколы и зазубрины. Я наносил такие удары, что от звенящей накидки Гло начали отлетать клинки. Я бил его до тех пор, пока он не перестал смеяться.

Он ответил ментальным взрывом, отбросив меня назад на десять шагов. Кровь струей хлынула из моего носа и заполнила рот. Я не упал — такого удовольствия доставлять врагу я не собирался, но Ожесточающая с визгом вылетела из моей ослабевшей руки.

Я согнулся пополам, оперся о бедра и задышал часто, как собака. Голова кружилась. До меня донесся хруст шагов Понтиуса, идущего по раскрошенному ониксу.

— Ты бы уже победил, будь у тебя книга, — сказал я, сплюнув слюну вперемешку с кровью.

— Что?

— Книга. Проклятая книга. Малус Кодициум. То, ради чего ты на самом деле натравил на меня своих наемных убийц. Именно по этой причине ты расстроил все мои дела и уничтожил всех, до кого сумел добраться. Тебе была нужна книга.

— Конечно, — прорычал он.

Я поднял голову.

— Она бы уже привела тебя к твоей цели. Покончила бы с этим бесконечным, бесплодным исследованием. Ты бы просто открыл гробницу и забрал колесницу демона. Задолго до того, как мы смогли бы сюда добраться.

— Насладись этим маленьким триумфом, Грегор, — сказал он. — Своей небольшой пирровой победой. Спрятав от меня книгу, ты прибавил месяцы, а может, и годы к моей работе. Оружие Йиссарила будет моим. А ты просто несколько усложнил мне задачу.

— Отлично, — сказал я.

— Ты смелый человек, Грегор Эйзенхорн, — засмеялся Понтиус. — Давай же, я закончу все быстро.

Его клинки зазвенели.

— Думаю, — хрипел я, — ты сочтешь меня безумцем, если я скажу, что принес книгу с собой.

Он замер.

Дрожащей, окровавленной рукой я полез внутрь своего плаща и извлек Малус Кодициум. У Гло перехватило дыхание. Я демонстративно стал перелистывать страницы.

— Глупый, глупый человечек, — пропел Понтиус.

— Мне тоже так кажется, — согласился я.

Одним мощным движением я отодрал страницы от обложки.

— Нет! — закричал Гло.

Я не слушал. Сфокусировав свое сознание на пачке выдранных листов, я подверг их самому свирепому ментальному взрыву, на какой был способен. Страницы загорелись.

Я подбросил их в воздух.

Гло закричал в отчаянии и гневе. Вокруг нас метался вихрь горящих бумаг. Понтиус пытался схватить их. Он метался как умалишенный, как ребенок, стараясь поймать, погасить, спасти хоть что-нибудь.

Но страницы горели. Объятые пламенем лоскуты тьмы, парящие над поверхностью древней плиты.

Гло принялся затаптывать обожженные листы. И совсем не обращал внимания на меня.

Ожесточающая с такой яростью обрушилась на него, что почти полностью отрубила голову. В разорванном металле затрещали электрические разряды. Тело Гло заскрежетало и задрожало. Картайский клинок запел в моих руках, когда я одним махом вспорол противнику грудь и отрезал кусок накидки.

Понтиус повалился назад, на край плиты, и крючья на его пальцах завизжали, когда он попытался зацепиться ими за гладкий оникс. Снова взмахнув мечом, я сорвал золотую маску, и та улетела в бездну. Обнажились внутренности его механического черепа. Схемы, оплавившиеся кабели, а еще — кристалл, хранящий его сознание и установленный в переплетении проводов.

— Во имя Святейшего Бога-Императора Терры, — спокойно произнес я, — объявляю тебя diabolus и на месте привожу приговор в исполнение.