Глория потерла покрывшийся испариной лоб.

- Мистер Фельтон, или как вас по-настоящему кличут?

- Он самый...

- Понимаю ваше горе. Или простое огорчение. И все же прошу: не ввязывайте Джима в перепалку.

- Сорок процентов, - отозвался я.

- Что?

- Газетенки читайте. В Латинской Америке зарабатывают на жизнь преимущественно тем, что хватают заложников и требуют выкуп. Но по выплате оного остается в живых примерно сорок процентов похищенных. Всех прочих выводят в расход, независимо от получения денег либо наглого отказа уплатить. Сорок процентов. Полагаю, цифра немного завышена.

Женщина снова потерла вспотевший лоб.

- Думаете, нас пристукнут в любом случае?

- Да уже взялись пристукивать, разве не видели? Миранда была просто первой пташкой. Застрелили ее не только для того, чтобы предметный урок преподать, а ради вящей безопасности. Считали опасной личностью номер два. Ибо журналистка могла впоследствии опорочить немеркнущий идеал коста-вердианской революции, поведать всему просвещенному человечеству: захолустные последователи Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ленина просто крадут людей ради крупного выкупа. Думаете, остальных отпустят за здорово живешь? Безграмотных среди нас, кажется, нет; и когда Люпэ выплатят указанный миллион, парень просто не осмелится оставить живыми стольких свидетелей, способных повторить и распространить клеветнические измышления, изрыгаемые на освободительные силы кровавым наемником империализма, диктатором Армандо Раэлем.

Я очень осторожно шевельнул головой, предельно медленно уселся. Можете не верить, но сделалось ощутимо легче.

- До поры, до времени нас просто приберегают, потому как без Джима и его добровольного содействия миллион получить не удастся. Но уж потом... Франческа рассказывала, для чего служили в древности cenotes! Думаю, полтора десятка современных жертв наш милый водоем вместит без особого для себя ущерба. Из берегов не выйдет, не извольте сомневаться. Они, по слухам, бездонны, эти cenotes. А посему полагаю, миссис Патнэм, что немного сообразительности и решительности отнюдь не повредит ни вам, ни мне.

Свет померк. В дверном проеме возникла крупная, заслонившая солнечные лучи фигура.

- В чем же, собственно, состоит сообразительность? - осведомился Джеймс. - О решительности уже не говорю. Кстати, вам самое время перебраться на матрац. Вон туда, в дальний угол. Там спокойнее и ветром не тянет... Пожитки наши, Сэм, перетряхнули сверху донизу. Отобрали все украшения, какие сочли ценными, вынули ваши фотокамеры и наши - увы и ax! - аптечки. Видать, у ребят очень туго с медикаментами.

- А чемоданы тоже забрали?

- Нет, вежливо оставили. Сообщили, между прочим, что из гостиницы мы выписаны, автобус выехал по назначению и увез непонятное сборище - поди, попробуй, разгляди физиономии за темными стеклами! Но следует отдать мерзавцам должное: крышей обеспечили, постелями тоже, да и покормят, пожалуй, прежде чем расстреляют. Если не зарубят, - прибавил Джеймс, нехорошо ухмыльнувшись. - Ибо такая публика бережет патроны для грядущих сражений с наймитами капиталистов... Кампучию помните?

Еще бы не помнить. Мотыгами убивали.

- Мисс Мэтсон, - угрюмо сообщил Джеймс, - похоронили. Могилу выкопали общими силами, под заботливым присмотром стрелков.

- Земля Миранде пухом, - отозвался я. - Хороший друг погиб. Давний.

- Надобно дожидаться денег, - безо всякой видимой связи продолжил Патнэм. - Поэтому я и приволок вас в сию скромную обитель. Побеседовать надеюсь. Неделя-полторы в запасе имеется, а за такое время и заговор можно состряпать.

- Или нельзя, - промолвил я. Патнэм нахмурился, потом кивнул.

- По здравом размышлении, вы, пожалуй, правы. Но тем паче нужно поговорить прямо сейчас, в долгий ящик не откладывая.

Избавленный честными революционными руками от серебряных побрякушек, он, подобно жене, изрядно выиграл во внешности.