Второй этап, самый важный, по мнению Старейшины. Он не мог позволить Ангемону контролировать весь этот мир. Ведь всё это время он и его гильдия дёргала за ниточки, он фактически правил Империей, дав небольшую свободу воли Императору. И он не хотел терять эту власть, даже столь скрытую от глаз обычных жителей этого мира. Он всё ещё хотел править. Сотни и сотни контролирующий заклинаний должно были лечь на разум, на тело, на оболочку души будущего повелителя. Старший архимаг боялся, что это не подействует, поэтому решил сделать всё, чтобы наложенные барьеры невозможно было снять.

Но поможет ли это против нового Бога, сотканного из противоположных сущностей? Поможет ли это против того, кто был создан его руками, кто был создан в Этом мире и для Этого мира? Старейшину раздирали сомнения на этот счёт. Но он не останавливался, он продолжал.

Всё новые и новые символы загорались по всему центральному залу собраний архимагов. Всё больше и больше мощи струилось в комнате, которая служила катализатором, усиливающим любой ритуал. Само помещение было создано для этого, само помещение предполагало, что внутри будут творить нечто такое, что будет менять весь мир целиком.

Но после всего следовал третий этап, заключительный. Перенос разделённой души. Сейчас было в живых четыре носителя, каждый из них носил в себе равную долю души. И все их надо было одновременно начать переливать в Императора. Иначе кто-то из них мог сорваться, измениться, стать слабым носителем души нового Бога. Этого было нельзя допустить. И это было невероятно сложно. Одну душу Старейшина переносил сутками, а сейчас у него было куда меньше суток, около двадцати часов всего, но… ему нужно было успеть за двенадцать, ибо душу не только надо было перенести, нужно было дать время телу измениться под стать новой сущности. А это самый опасный для нового бога промежуток времени. Он будет очень уязвим.

Здание сотряслось. По стенам пробежали искры электрических разрядов. Тот самый пришедший решил показать свою силу, архимаги в этом не сомневались. Даже сквозь все магические барьеры его заклинание частично пробралось внутрь, смогло нанести вред структуре ритуала, сбить темп. Потом ещё один удар, затем ещё один.

Прерываться было нельзя, прерываться сейчас было уже очень опасно. Почти все ограничители с Императора были сняты. Если он придёт в себя, это будет концом. Концом для них, концом для Ангемона, концом самой концепции контролируемого бога. Нужно было продолжать.

Снаружи были ещё лояльные стражники, через открытые физически, но не магически, окна доносились звуки битвы. Воины сражались, умирали, убивали во благо Империи и Императора. Они верили в то, что архимаги спасут его, что вырвут после столь великого подавления мятежа из рук Иного, ведь повелитель, по мнению легионеров, оказался в руках этого монстра. Но… всё равно многие не верили и воевали лишь только для того, чтобы их малые Родины были в целости и сохранности. Либо они уже просто мстили за то, что их жизни были разрушены.

И снова очередной архимаг смог пробраться внутрь здания. Чем больше Старейшина увлекался ритуалом, тем больше отвлекался от защиты от назойливых союзников. Ещё одного подчинённого пришлось убивать самым грубым способом. Он был готов на всё, чтобы воплотить свою мечту в жизнь, даже на такие подлости, предательство. Цена была слишком высока, чтобы рисковать. Он хотел мира для всего мира. А чтобы был мир, нужно его объединить под одной могущественной рукой.

Второй архимаг не знал, что внутри происходит, не был готов. Но предупредил остальных, что если он не выберется, чтобы те заложили в себя все возможные посмертные заклинания. Все знали силу Старейшины, все знали, что с ним шутить нельзя. Но никто не подозревал о том, каким монстром он за эти тысячи лет стал. Фактическое бессмертие вскружило ему голову, его никто не мог одолеть, его сила была высока.