Однако законченным оказалось далеко не все. Потому как план, изначально такой красивый, как оказалось, хоть и увенчался триумфом, был близок к провалу. Проснувшись и пролистав в автоматической базе данных события последних веков Ажау понял, насколько все пошло наперекосяк. И сколько возникло разных временных казусов, которых он всеми силами пытался избежать.

Начать хотя бы с того, что, проникнув в Иноземию, тем самым Ажау открыл между двумя мирами щель, хоть и до сих пор узкую, но постоянно разрастающуюся. Сначала сквозь нее проходили лишь отдельные атомы, по потом ее ширина стала расти, и вот около двух десятков лет назад сквозь уже могли пройти даже люди. И прошли. Два человека. Отец и мать Зака Менского. Став после Ажау первыми существами из молекул, попавшими в Иноземию.

Кстати, есть одна техническая подробность, на которой следует обязательно остановиться. А именно: процесс жизнедеятельности тех, кто попадал в Иноземию из мира Алисто и наоборот. Потому что тут, на самом деле, возникает огромная сложность — легким нормального человека нужен не воздух, а молекула кислорода; желудку нужна не еда, а белки, жиры, углероды и прочие соединения; глазам нужен не свет, а кванты электромагнитного излучения. Ну и так далее. И, увы, разрешить эту проблему без помощи чуда невозможно. А потому никто этого и не делал. Все пользовались тем, что Ажау, проникнув в Иноземию первым, позаботился, чтоб все, что будет соприкасаться с человеком из нормального мира, хотя бы на время, но тоже становилось нормальным. Самому то ему ничего не грозило — Ажау был по настоящему бессмертен, и ни еда, ни воздух для него были не обязательны. Такие вот есть плюсы у того, кто сам под себя творит мир. Ну и уж, раз мы начали рассказ о процессе жизнедеятельности, сколь бы это не было неприятно, закончим на том, на чем все заканчивается. Если продукты, что потреблялись, становились вещественными, то продукты, что выделялись, опять превращались в монолитную материю.

Зачем все эти трудности были нужны? Затем, чтоб не нарушить единственный по настоящему незыблемый закон этого мира. А именно — количество информации есть постоянная величина. Увы, даже став свободным мир Алисто не смог стать более вместительным, и то, что в других мирах называют законом сохранения энергии, или законом сохранения вещества, что на самом деле идентично, тут выразилось в постоянство информации. Это было, на самом деле, совсем не плохо. Даже наоборот, очень хорошо. Так как можно было без зазрений совести заставить работать вечный двигатель, перемещаться за ноль времени из любой точки вселенной в любую, и вообще делать все, что нормальная физика как правило не позволяет. А огромный информационный запас позволял не волноваться по поводу того, что на тебя в мире не хватит места. Но все же. Сколько бы этой информации не было, брать ее на придание физичности целому материку было бы слишком расточительно. Потому и Ажау, как единственный человек, понимающий, что вокруг происходит и к чему это может привести, и решил — пусть все будет так, как было. Тем более, что индивидуальность Иноземии не сильно сказывалась в бытовых вопросах. То есть тут сила тяжести, например, являлась константой и не зависела от высоты, но для того, чтоб это почувствовать, надо было для начала выйти в космос, а к этому дела пока даже не шли.

Однако дыра, оставшаяся после прохождения Ажау, способствовала как раз обратному. Медленно, но верно в Иноземию попадали отдельные атомы, а отдельные куски иноземной материи шли в обратную сторону. Смешиваясь, два типа вещества постепенно выравнивали ситуацию, и относительно скоро, по планетарным меркам, Иноземия, увы, потеряет свою индивидуальность, и весь мир станет монотонным корпускулярно-непонятным. Лет этак через миллион… А то и больше.